Перерождение (история болезни). Книга четвертая. 2003–2004 гг.

* * *

Неожиданное наступление на олигархов из ЮКОСа. Наступление ли? Демонстрация государственной силы в преддверии выборов? Новые условия игры с олигархами? Подлинных противоречий здесь нет, все они – дети одних родителей. Кто-то слишком сильно потянул на себя наворованный тришкин кафтан. Договорятся.

* * *

Макушка лета. Меня разбил радикулит, еле хожу и мало сплю из-за болей. Удивительно, как мало нужно, чтобы уничтожить человека, но надеюсь, что прорвемся. В Москве у старшей сестры Любы – хуже, ее разбил инсульт: самостоятельно ходить не может. Надежд на восстановление мало. Но держится.

* * *

Приближаются выборы в Госдуму. Подбираются игроки верхнего этажа партии Единой России. Среди них много выходцев из советской номенклатуры (Кокошин – знаток вооружений, Васильев – первый зам. Министра внутренних дел). Топчутся возле трона. Разрабатывают рекламные акции, присваивая себе куски советской истории (битва под Прохоровкой) без всякой ссылки на подлинный анализ самих событий. Возят стариков, увешанных советскими наградами, на места боевых пожарищ, бесплатно, заваливая их подарками. Присвоение чужого и подкуп тех, кого обокрали.

Идет планомерное оболванивание предвыборного сознания избирателей с использованием административного ресурса, СМИ, презентаций и шумных шоу при полном оттеснении других общественных сил. А за всей этой шумихой в тихих кабинетах методично работает избирательный мозг партии власти.

Предвыборную борьбу «причесывают». Есть своеобразные политические «парикмахеры».

* * *

В.В.П. собрал всех представителей элиты и бросил клич: объединяйтесь в достижении трех целей – экономический рост вдвое (к 2008 г.), борьба с бедностью, совершенствование Вооруженных Сил. Собравшихся объединить сложно – каждый из них думает только о своей выгоде. Объединяет их только страх утратить награбленное. Страшновато и президенту с его командой посреди террористического моря и нарастающей угрозы социального взрыва в стране. Бессильны они. Призывают навалиться всем миром ради сохранения власти богатых. Согласны не только на оттенки способов для достижения этих целей, но даже на радикальные предложения. Какой соблазн для верхушки КПРФ! А как же быть тем, кто не приглашен, на кого не рассчитывают и чья цель – возвращение награбленного и восстановление советской власти?

* * *

В.А.Тюлькин олицетворяет политическую усталость. Иногда он похож на зайца, у которого сели батарейки «Дюрасел». Конечно, откуда взяться оптимизму, если за что не возьмись, все трудно. Нет условий для рождения нового Ленина. Нет народа, а есть население, электорат, «россияне», болото. Вы пробовали энергично плыть в болоте? И все-таки, если за дело возьмется не один человек, а вся партия – дело пойдет.

* * *

Обсуждая проект избирательного блока с КПРФ, говорят и так: «Бедность партии гонит ее на кэпэрешную панель. Интересно, проститутки способны на революционную борьбу?»

* * *

Пенсионеры на лавочках во дворах. Старые воробьи. Бессильная мудрость, а еще чаще – маразм.

* * *

Сарово. Праздник, посвященный святому Серафиму. Здесь и Алексий II, и президент. Провозглашается единство церкви, народа и власти. Что это? Вторжение в идеологический вакуум? Насыщение идеи единства с помощью монархизма и церковного фактора? Святой Серафим здесь важен не сам по себе, разве для памяти его нужен весь этот ажиотаж? Всплеск религиозности – признак самозащиты, признак слабости перед нарастающим безбожием, безверием и безвластием.

В Сарове, в закрытом городе жила и умерла наша одноклассница – Таня Кузяева. Она была старостой, вышла замуж за Вальку Макарова еще в 10 классе, оба окончили институт и были распределены в Сарово. Валя был ядерным физиком, серия облучений – все, как в фильме «9 дней одного года». Когда собирались в те годы, все сидели за праздничным столом, а он частенько лежал на диване от слабости. Хроническая лучевая болезнь? Таня писала мне, как будто жаловалась, сквозило одиночество и безнадежность. Я, конечно, отвечал ей, но, думаю, что не очень понимал, в чем дело. Последний раз мы виделись году в 1975-м.

* * *

Взрыв в Моздоке. Террорист-смертник уничтожил военный госпиталь. Десятки убитых и до сотни раненых среди больных и сотрудников медперсонала. Это зверство превышает все рамки мести. Я помню это слово – зверство – еще со времени сообщений Совинформбюро в 1941–1945 г.г. Мораль – та же. В операционной погиб племянник – Миша Орлов, которого я знал еще мальчиком. Он мог бы в этот день и не заступить в смену анестезиологом, мог бы не войти в операционную в этот миг, но так получилось. О нем передали по телевизору, показав его портрет, в числе первых. В семье горе.

* * *