Перерожденная (СИ)

— Для них я не был бы ребенком, — жестко усмехнулся Эрбин. — Всего лишь нечистым отродьем, от которого необходимо избавиться. На свою беду, я не послушался матери и все же вылез из-под кровати. Бросился к ним и попытался оттащить от нее. Не мог вынести того, что они с ней делали. Мне ведь все еще казалось, что она жива, просто глаза закрыла. Согласно ритуалу, нечисть после смерти нужно обезглавить, а потом сжечь. До того, как меч Воина коснулся ее горла, я и выскочил. Плакал, звал маму.

Помню это ощущение сильной руки, схватившей за шиворот и поднявшей в воздух. Из этого захвата невозможно было вырваться, спастись. «Отродье ведьмы, — сказал тот, что держал меня. — Нужно убить щенка». Второй оказался более человечным и неожиданно вступился, сказав, что сначала стоит проверить, может, я не унаследовал от нее силу. Меня поставили на ноги, а потом прижали ко лбу амулет. Того, что случится потом, они никак не ожидали. Да, амулет засветился, но вовсе не тем светом, какой ожидали. Он загорелся белым, выдавая то, что я такой же, как они. Избранный для великой цели, — последние слова прозвучали саркастично. — Это спасло меня.

— Они забрали тебя в Цитадель братства? — догадалась я и сердце снова сжалось при мысли о том, как именно проходит у Воинов процесс обучения. И как тяжело пришлось мальчику принять сторону людей, которые убили его мать.

— Им и правда удалось это сделать, — прочитав мои мысли, усмехнулся Эрбин. — Убедить, что то, что они сделали — необходимость. Практика промывки мозгов у Воинов Светлого бога достигла совершенства. Но не учли, что во мне есть и иная сила. Та, что стала пробуждаться по мере того, как я сталкивался с кем-то из нечисти. Я чувствовал их еще до того, как срабатывал амулет. Ощущал переходы в Сумеречный мир даже без использования специальной карты подобных мест, пополняемой братством испокон веков. Мог проникать в разум других существ, а не только защищаться от подобного воздействия. Но все это ничто по сравнению со снами, которые стали одолевать с моего четырнадцатилетия. Я видел Сумеречный мир так, будто кто-то показывал мне его изнутри. Слышал голос странного существа, будто зовущего меня туда, тянущегося ко мне.

Я боялась даже дышать, совершенно не понимая, о чем он говорит.

— Наверное, это существо можно сравнить с божеством. Средоточие сумеречной энергии, которая лишь немногим позволяет общаться с ней. Сам не знаю, почему я стал ее любимчиком. Уже позже понял, насколько редко эта сущность ведет себя так. Даже с Сумеречными ведьмами и колдунами. К ним она снисходит, отвечает на их мольбы, если сочтет нужным. Со мной же искала контакт сама, иногда доводя до сумасшествия. Может, ее притягивала ко мне эта двойственность. Связь еще и со Светлым богом. Сомневаюсь, что ей встречались такие существа, как я. Наверное, это и вызвало интерес. Но бесспорно одно. Оно хотело меня заполучить и делало для этого все.

Каждый раз, когда приходилось убивать какую-либо нечисть, оно вступало со мной в контакт, будто становясь еще ближе. Говорило, что лишь мне по силам переступить границу между миром смертных и пограничным. И что как только я это сделаю, оно наполнит меня такой силой, какая мне и не снилась. Я содрогался при одной мысли о том, что оно завладеет мной без остатка, и неизменно отказывался. Вместе с тем у меня словно глаза открылись на те жестокие законы, по каким живут Воины Светлого бога. На их утрированность и безжалостность.

Далеко не все, что они делали, можно было оправдать. Воины не делали различий между добром и злом. Только то, что в ком-то есть нечистая кровь или на кого могут влиять духи или демоны, уже делало того человека смертником в их глазах. Иногда, конечно, предпочитали проводить ритуалы, когда важно было оставить человека в живых. Но чаще всего просто убивали. В конце концов, я не выдержал. Не желал больше быть частью всего этого. Бежал от них, желая затеряться где-то в захолустье и жить обычной жизнью. Да и так было бы легче избежать контакта с существом из Сумеречного мира.

Так я начал новую жизнь, нанявшись на службу в замок лорда Таммиса. Причем выбрал для себя вовсе не роль воина, чтобы не привлекать к себе внимания. Иначе бы мое мастерство выделило меня из числа остальных. А это могло привлечь внимание братьев. Амулет пришлось прятать под рубашкой, чтобы никто не увидел.

— Почему ты вообще от него не избавился?

— Наверное, слишком привык считать его частью себя, — Эрбин вздохнул. — Этот камень будто живой. Словно и впрямь через него я мог установить связь со Светлым богом. Трудно объяснить.

Я просто кивнула, ожидая, пока он снова вернется к истории.

— Иногда я думаю, как бы могла сложиться моя жизнь, если бы я остался в братстве, — взгляд Эрбина затуманился. — И что, возможно, так было бы лучше. Не познал бы этого чувства, которое не в силах вырвать из сердца вот уже больше двух тысяч лет. Я говорил тебе, что обычно чувства ослабевают со временем. Но в моем случае это напоминает проклятие. Оно словно часть меня. Часть того, что делает самим собой.