Перерожденная

Найра еще чаще стала уезжать одна на верховые прогулки, чтобы избежать тягостного внимания. То, что это для нее в тягость, было нетрудно заметить по выражению лица. И она каждый раз отвергала его попытки увязаться следом. Но в тот раз он поехал за ней тайком. Я ни минуты не раздумывал. Вскочил на одну из лошадей и двинулся за ними. Не мог допустить, чтобы этот мерзавец воспользовался ее беззащитностью. Одна мысль о том, что ему придет в голову это сделать, сводила с ума. А подобные порывы я не раз улавливал в его мыслях. И хотя сейчас он всего лишь хотел навязаться ей в сопровождающие, все могло измениться.

Найра долго бездумно гуляла по окрестностям, пока не нашла уединенный уголок, где спешилась и решила отдохнуть. Вот тогда и заметила своего преследователя. Я же, скрывшись за деревьями, не сводил с них глаз. Сначала они просто разговаривали, но потом… Он начал лезть к ней. У меня все в голове помутилось, когда он коснулся ее своими грязными лапами. Не заботясь о том, чем все может обернуться для меня самого, я ринулся на помощь. Даже оружия при мне не было, но эта мысль не могла остановить. На лицах обоих отразилось удивление при виде меня.

Аргин велел проваливать, напоминая, что я всего лишь безродный слуга. Но я видел взгляд Найры. Впервые она смотрела на меня без привычного холода. С надеждой и мольбой. И все прочее утратило значение. Аргин обнажил меч, желая проучить дерзкого слугу. Найра попыталась вступиться, но он так разъярился, что не слушал ничего. Вряд ли Аргин ожидал, что обычный простолюдин, еще и безоружный, сможет дать отпор. А если бы он даже убил меня, ему ничего бы не было. Сказал бы, что я напал на него, и поверили бы ему, пусть Найра бы и доказывала иное. Но впервые я порадовался тому, во что превратили меня тренировки в братстве. Само мое тело было оружием, действующим на пределе человеческих возможностей.

До сих пор помню ошалевший взгляд Аргина, считавшегося одним из лучших воинов в свите короля, когда я с легкостью обезоружил его, повалил на землю и прижал острие его собственного меча к горлу. Найра же смотрела так, что у меня за спиной в тот момент словно крылья выросли. А потом взгляд Аргина упал на амулет, во время боя выскользнувший из-под ворота рубашки. И с его лица вся краска отхлынула. В его голове я уловил образы воспоминаний о том, что он когда-то видел.

Случай, произошедший с наследным принцем, при котором он состоял. Того угораздило стать жертвой одного демона, улучившего момент, чтобы вселиться. Король обратился к нашему братству за помощью. Аргин, как один из друзей принца, видел то, что происходило. Нечеловеческую силу одержимого, то, как он шутя справлялся с десятком воинов. И как самого демона скрутили всего двое таких, как я. Людей с амулетами, чей вид навсегда запечатлелся в памяти Аргина. Он один из немногих, кто был посвящен в тайну существования братства.

— Почему ты не сказал, что ты Воин Светлого бога? — выдавил он, не скрывая страха.

И я соврал ему. Сообщил, что выполняю здесь секретное поручение и вынужден притворяться обычным конюхом. Аргин не стал даже оглядываться, когда я отпустил его, вынудив пообещать, что он никому обо мне не расскажет. И вот тогда настал черед объясняться с Найрой. Почему-то врать не хотелось и я сказал правду.

С того дня между нами все изменилось. На верховые прогулки мы теперь ездили вместе. Я в качестве сопровождающего и охранника. Видел, как недоволен Аргин тем, что между нами происходит. Но в открытую он не осмеливался проявлять недовольство. Я рассказывал Найре о своей жизни, чувствуя, что она настолько близка мне, что нет нужды хоть что-то скрывать. И чем больше общался с ней, тем больше усиливалось это ощущение. Мы с ней были словно двумя половинками единого целого. Притяжение между нами казалось чем-то настолько удивительным и неотвратимым, словно мы изначально были предназначены друг для друга. То лето стало самым счастливым в моей жизни. Она тоже открыла мне свое сердце и я узнал, что ее так же тянуло ко мне с момента первой встречи. Но это так пугало Найру, что она намеренно держала дистанцию, боясь собственных чувств.

А потом все разрушилось. Аргин упросил отца выдать за него Найру. Как единственный опекун и покровитель, тот имел полное право распоряжаться ее судьбой. Как она ни умоляла его отменить решение, лорд Таммис был непреклонен. Аргин же весь сиял и я улавливал в его мыслях отголоски злобного торжества. Не смея нападать на меня в открытую, он нашел самый жестокий способ уязвить посильнее. К тому же Найра и правда вызывала в нем страсть, он мечтал завладеть ею.

— Что же было дальше? — глухо спросила я, когда Эрбин надолго умолк.

Взгляд у него был совершенно остекленевший, словно сейчас он заново переживал все то, что было тогда. Но Эрбин все же заговорил, хоть и с трудом: