Перерыв на жизнь

уродливыми стрелками, про ободранные колени и говорить нечего. — Нет, думаю, что остаток ночи я благополучно переживу

без кофе.

— Поехали ко мне, я живу в паре кварталов отсюда. Не бойся, насиловать не буду. — Открывает дверцу и добавляет,

нахально улыбаясь: — Все только по обоюдному согласию.

Она сомневается. Закусывая губу, задумывается на несколько секунд. Смотрит ему в глаза, проводит руками по бедрам,

разглаживая кожаные шорты. И садится в машину…

* * *

Это большая глупость – приехать к нему домой. Чертовски большая глупость. Тот мальчик, который когда-то жил по

соседству, и этот мужчина — два разных человека. Между ними целая жизнь. Она совершенно не знает Гергердта-мужчину,

но того, что доводилось слышать о его персоне, вполне достаточно, чтобы бежать от него куда подальше. Однако

любопытство в ее случае сильнее инстинкта самосохранения. Очень хочется поговорить с ним, узнать, как сложилась его

жизнь, как он живет. Господи, а она ведь даже не знает, женат он или нет! Возможно у него есть девушка.

Эта неожиданное заключение заставляет Раду встрепенуться. Даже смутиться как-то, ведь она почему-то самонадеянно

восприняла Геру как одиночку.

Чтобы развеять возникшие сомнения Дружинина осматривает полочки в ванной на предмет каких-то женских

принадлежностей. Гель для душа, крем, шампунь… Если в доме есть женщина, что-нибудь все равно обнаружится. Но нет,

ничего такого, что могло бы принадлежать пассии Гергердта, Рада не находит. Немного успокоив свою совесть, она

продолжает заниматься тем, чем занималась: мокрым полотенцем обтирает кровоподтеки.

— Кофе с сахаром?

— Гера! Какого черта?! — оборачивается на голос, нервно сжав в руках мокрую ткань.

— Ну ты же не закрылась, — не пытаясь скрыть интереса, он нагло рассматривает ее. Она перед ним в трусиках и рубашке.

С голыми ногами. Твою мать, какие у нее ноги…

— Я не думала, что ты будешь вламываться ко мне в ванную! — Румянец заливает щеки. Гергердт, вот нахал! Хотя

неудивительно.

— Зря. — Подпирает плечом косяк. — Так кофе с сахаром?

— Артём!

— Ладно. Как себе. — Закрывает дверь и снова оставляет Дружинину одну.

Да, это была самая идиотская идея – поехать к нему домой. На кофе! Какой в задницу кофе! У Гергердта на лице написано,

что он хочет ее трахнуть. А еще у него на лице печать отъявленного мерзавца. Но, черт подери, ее это ни капли не беспокоит.

Все-таки плохая вещь — ассоциативное мышление.

Она раздраженно откидывает полотенце и надевает шорты. Заправляет в них белую рубашку, стягивает на талии ремень и

выходит из ванной комнаты с одним единственным желанием добраться до какого-нибудь стула. Сейчас, когда шок прошел,

боль в ушибленных местах чувствуется невыносимо остро. На бедре расползается огромный синяк. Правую ладонь саднит.

Мда-а, веселый получился вечерок.

Вопрос о наличии женщины в жизни Геры отпадает сам собой, когда Рада, минуя огромный обеденный стол, проходит в

кухонную зону и усаживается за барную стойку. На одном из высоких стульев она замечает бюстгальтер. Артём проследив за

ее взглядом, с невозмутимым видом подцепляет белье ножом и выбрасывает в мусорное ведро.

— Извини, не ждал сегодня гостей.

Дружинина понимающе усмехается. Наверное, женщин из своей жизни он выбрасывает подобно этому белью — как мусор.

— Что ты смотришь на меня? — Напрягаясь под тяжестью его взгляда, двигает к себе чашку кофе.

— Соскучился. Целую жизнь не видел.

Она хохочет в ответ. Шутник.

Артём беззастенчиво разглядывает ее. Замирает глазами на длинной изящной шее, спускается чуть ниже к маленькому

треугольнику обнаженной кожи, который виднеется в вырезе рубашки.

Почему-то у Рады от этого перекрывает, и она с большим трудом проталкивает образовавшийся ватный ком глотком

горячего кофе. Кофе чуть сладкий. Самую малость. Наверное, в чашке неполная ложка сахара. Значит, вот такой Гера любит

кофе.

Гергердт вдруг поднимается с места, начинает рыться в ящиках, находит какую-то коробочку и подает ей.

Это мазь от ушибов и царапин.

— Спасибо. Как раз то, что надо, — благодарит Рада. Немного отодвигается от стола, ставит ступню на перекладину

соседнего стула, приподнимая колено выше, и обрабатывает ногу. Наносит мазь на синяки и царапины.

— Помочь?

— Нет, боюсь, ты можешь увлечься. И начнешь меня лечить с ног до головы.

— Я бы с удовольствием, — говорит он и выразительно смотрит на ее колени. — П*здец, у тебя ноги... Как говорится, когда я

вижу такие ноги, я забываю про труп в багажнике моего автомобиля.

Она вскидывает глаза. Оказывается, у нее зеленые глаза. Он и не помнит.

Радка-мармеладка. Шатенка с зелеными глазами — убойное сочетание. Наверное, в его вкусе. Да, определенно, в его вкусе.

Она шикарная. Роскошная. С обалденными длинными ногами. Любая супермодель сдохла бы от зависти, глядя на ее фигуру.

Когда он увидел ее полуголую, в белых кружевных трусиках, которые ни черта не прикрывали, у него не только в паху заныло.

Заныло все тело. Захотелось ее… Захотелось. Всю.

— А-а, — иронично протягивает она, — так это был комплимент...