Пересборка социального. Введение в акторно-сетевую теорию

Как только мы научились очерчивать ее, мы можем воспользоваться этой топографией и взяться за другие каналы, которые не материализуются непрерывно каким-то государственным аппаратом, но движения которых, тем не менее, имеют тот же эффект. Точно такую же роль могут играть и собирающие формулировки, при условии, что мы не видим в них про-' сто «репрезентацию» или «искаженный образ» существующих социальных сил. Например, средневековая формула «Voxрорuli, vox Dei» («Глас народа — глас Божий») не просто «выражает» широко распространенное популярное верование, укорененное в вечной мудрости народа. Вы можете, как Алан Буро, задокументировать большинство случаев этого речевого акта, имевших место в Средние века, начертить сетевую форму его употребления и показать, что всякий раз, когда эта формула произносилась, она изменяла, хотя и незначительно, распределение ролей и сил между

deus, populus, vox и rex[348]

. Из первого источника неопределенности мы узнали, что даже маленькое изменение в способах говорить о группах изменяет производство этих групп. Это еще более верно в случаях, когда формулировка несет в себе иную социальную теорию, как в данном случае чрезвычайно неустойчивого выражения, включающего в себя, наподобие тонкого рельефа, вырезанного на поверхности драгоценного камня, целую интерпретацию связей между теологией и политикой.

Такие собирающие формулы — не какие-нибудь редкие и экзотические случаи. Подумайте, что достигается, когда американец с гордостью заявляет: «Это свободная страна!», или когда француз восклицает: «У нас же демократия!». Посмотрите, сколько позиций изменилось, когда европейские бюрократы провозгласили «принцип предосторожности» в противовес более классическому американскому принципу риска[349]. Оцените, как загорается ближневосточная аудитория, когда вы говорите об «оси зла» или ратуете за «Исламское просвещение». Собирающие формулы не только очерчивают новые связи, но и предлагают новые тщательно разработанные теории о том, что надо соединить[350]. Они производят социальное всеми практическими способами. Такова сила «обоснований», анализируемых Болтански и Тевено: они не имеют размера, но оставляют за собой, так сказать, в виде следа «оценки размера», поскольку такие формулировки дают людям возможность ранжировать себя — как и объекты диспута. Каждый раз, когда какое-то выражение используется для обоснования чьего-либо действия, оно не только форматирует социальное, но и создает второй уровень описания — как следует форматировать социальные миры

[351]. Именно потому, что масштаб не является фиксированной принадлежностью социального, такие собирающие формулировки и играют столь важную роль. Когда им позволяется просто представлять, овеществлять или объективировать что-то другое, например, социальный контекст на заднем плане, их эффективность уже не видна. Но как только в них снова видят многочисленные стандарты, циркулирующие по тонким метрологическим цепям, они явно превращаются в источник того, что мы понимаем под бытием в обществе. Как возможно было бы собрать коллектив без собирающих формулировок?

НАКОНЕЦ, ПОСРЕДНИКИ

Теперь, когда мы умеем находить дорогу на уплощенном ландшафте и научились воздавать должное форматирующей силе социологии социального, следующий шаг так же труден, как и логичен. Сама метрологическая сила социальных наук и делает трудным для них согласие с социальным как ассоциациями. Именно потому, что эта социология так преуспела в градуировании и стандартизации стабилизированных

определений социального, она находит столь непрактичной оценку новых данных, которые постоянно привносят разногласия. Чем лучше вам удается понимание «старого» социального, тем хуже — понимание нового. Точно так же обстоит дело с техническими областями метрологии: они дают возможность всем другим лабораториям заниматься наукой, но сами не являются источником больших открытий, даже если проворно используют любой новый факт, чтобы повысить точность своих инструментов еще на несколько десятых[352]. Метрология не в большей степени является всей наукой, чем социология социального — всей социологией. Социальное, образующее общество,—только часть ассоциаций, составляющих коллектив. Если мы хотим пересобрать социальное, то необходимо, кроме циркуляции и форматирования традиционно понимаемых социальных отношений, искать и другие циркулирующие реалии.

Этот поиск легче, когда мы знаем, что нельзя путать уже собранное социальное с работой по пересборке социального, и когда мы знаем, как не замещать искомые сущности чем-то состоящим из социальной субстанции. Локализуя циркуляцию, производство, форматирование и метрологию социального в маленьких, способных расширяться и дорогостоящих каналах, мы уже открыли пространство, в котором могут начать циркулировать другие типы сущностей.