Переселение, или По ту сторону дисплея

Другой мальчонка взволнованно передернул плечами. Все его сомнения читались на худеньком выразительном лице. Мальчугану явно была нужна поддержка, однако он боялся, что его не поймут. Иначе говоря, не испытывал доверия к собеседнику.

- Может быть, тебе трудно начать? – спросил Артур Федорович как можно мягче. – Давай сделаем по-другому: я задаю вопросы, а ты на них отвечаешь. Согласен? Вот и прекрасно.  Скажи мне, с кем ты живешь?

- С мамой, – отвечал мальчуган и почему-то вздохнул.

- Только с мамой?

- Еще с отцом, – вмешался Славик. – У него отец есть, дядя Паша. Что ж ты не говоришь, Тимыч, когда тебя спрашивают!

- Подожди, друг мой. – Рука Артура Федоровича потянулась погладить классическую овальную головку белокурого подсказчика и вернулась с полпути на место. –  Вот когда ты, мой красавчик, будешь рассказывать о себе, тогда мы будем молчать и слушать. А сейчас рассказывает твой друг. Какие у тебя отношения с мамой? – спросил он  Тимку.

- Хорошие, – выдавил из себя мальчонка.

- Совсем хорошие? – уточнил Артур Федорович. – Или что-то все-таки не так?

- Мне жалко маму, – угрюмо признался Тимка.

- Значит, ей трудно живется?

- Да. У нас, знаете, что случилось…

   После этих слов мальчуган замолчал. Он еще дважды начинал шевелить губами, но так ничего и не выговорил.

- Понятно, – вздохнул Артур Федорович. – Не хочешь рассказать о своих проблемах. Что ж, твое дело. Только я в таком случае не смогу тебе помочь.

- Так нечестно, Тимыч, – насупился молчавший уже минуту Славик. – Мы ведь договорились, что ты расскажешь…

- А я расскажу! – заявил вдруг мальчуган. – Про маму я, пожалуйста,  расскажу… Она сирота. Ее мать когда-то влюбилась в артиста, родила ее, а сама от тоски погибла. То есть ее деревом в тайге привалило, но это и получилось от тоски. В общем, она умерла.

   Сведения были впечатляющими, непосредственный Славик даже приоткрыл рот. Да и Артуру Федоровичу стало немножко не по себе. Как ни говори, ситуация была знакомой: девушка влюбилась в артиста и родила от него ребенка… А артист, конечно же, не остался там, где это произошло, – где-нибудь в провинции,  столь хорошо известной Артуру Федоровичу. Артист уехал из захолустного городка либо поселка, где зрители подчас сморкаются во время спектакля, гулко хлопают в ладоши, а иногда и притопывают кирзовыми сапогами… Впрочем, все это было в далекие времена: сейчас, конечно, другая публика, другие манеры. Вот только девушки так же липнут к артистам, словно мухи к варенью.

- Значит, твоя бабушка влюбилась в артиста, – задумчиво повторил Артур Федорович. – И как же его звали?

- Кого? – глядя исподлобья, уточнил Тимка.

- Ну, артиста, твоего деда.

   Тимка замешкался и не ответил. Артур Федорович понимал, что его любопытство в данном случае является непрофессиональным – что изменилось бы, назови мальчик какое-нибудь имя? Оно не имело отношения к психологии, разве что к психологии самого Артура Федоровича. Его размягченное воображение уже нарисовало картину, где он узнавал себя в молодости, когда еще не был привержен своей порочной страсти и гулял, как положено, с девушками. Одна из них после его отъезда родила ребенка – мать Тимки. Соответственно, этот угнетенный и мужественный малыш становится его не опознанным до сих пор внуком.

- Значит, не знаешь, как звали дела? – повторил Артур Федорович. – Но ведь это отец твоей мамы. Мамино отчество ты ведь должен знать!..

- Его маму зовут Ирина Александровна, – снова вмешался Славик.

   Значит, Александровна!.. Судьба приняла затеянную Артуром Федоровичем игру, дразнит его слабенькой, почти нереальной надеждой на чудесное обретение внука. Жалко, что он тогда еще не переделал себя в Артура – как ни говори, Артуровна более редкое отчество, оно дало бы лучшие шансы на продолжение игры… Нет, все-таки, пожалуй, не жаль, поскольку Александр – его настоящее имя, данное ему родителями. Мир устал от подмен: лживых слов, суррогатных чувств, нелюбимых профессий, браков по расчету и прочее. Так вот пусть в этот океан лжи упадет капля искренности: старый артист, жаждущий оказаться дедом, не пожалел, что в далекие времена его еще звали настоящим именем. Даже если он никогда не узнает, доводится ли ему внуком этот чудесный мальчик, отважно борющийся со своими трудностями… Потому что Александров в России пруд пруди, и  установить личность Тимкиного деда не легче чем отыскать иголку в стогу сена. Или в стогу соломы – ведь ясно, что он цепляется  в этой нелепой игре за соломинку…

- Знаете что, мы сейчас, наверно, пойдем, – услышал Артур Федорович голос Славика, соскучившегося от молчанья и безделья. – Мы вообще приходили за сменной обувью. Тимка забыл ее в классе, но я  уже нашел!

    Славик победоносно поднял над головой мешок с нашитой на него надписью «5А, Лучинин».

   Не дожидаясь команды, внутренний компьютер Артура Федоровича моментально включил сигнал поиска, обращенный в глубины памяти. Теперь он проверял своих давних подруг на фамилию, глядящую с детского мешочка для обуви. Не было ли среди них какой Лучининой?