Переселение. Том 1

Павел, как тень, проскользнул по близлежащим улицам Буды и, пошатываясь, стал подниматься узкими и крутыми переулками в гору. И все же он ни разу не упал. На Табан уже спустилась ночь, в окнах сербских домов светились сальные свечи.

Купец Георгий Ракосавлевич в то время был отцом родным для переселявшихся в Россию офицеров, которые добирались до Буды, чтобы уже оттуда ехать в Вену за паспортом. Кое у кого было разрешение на отъезд, но немало было и таких, кто ехал тайком.

Георгий помогал своим землякам, как только мог.

Неоштукатуренный, подпертый стеною дом Ракосавлевича стоял на склоне горы, у расциянской церкви. Люди запоминали этот дом по двум пирамидальным тополям, которые каким-то чудом уцелели; издали казалось, что они растут прямо на его кровле. Тесный, узкий дом, словно арестант, охраняемый двумя стражниками-тополями, утопал в зелени. Тут же перед домом, среди травы и кустов, журчал родник, стекавший по цинковому желобу, над которым была устроена железная крыша. Ни забора, ни ворот не было. Чтобы подойти к дому, нужно было пробираться сквозь кусты.

Только тут Исакович свалился в изнеможении. Потом, собравшись с силами, хрипло позвал на помощь. Павел изнемог не только физически, мучили еще и беды, неизменно преследовавшие и его самого, и земляков. И, попав наконец в Буду, он совсем обессилел и теперь кричал, бранился и скрипел зубами, как Трифун, когда, бывало, напьется.

В те времена во всей Венгрии одна только расциянская община Буды помогала переселению сербов в Россию. Из-за этого у общины были испорчены отношения даже с митрополитом. Ненадович собственной персоной явился сюда в то лето и убеждал купцов не помогать переселяющимся офицерам. Митрополит уверял, будто всякий, кто едет в Россию, совершает ошибку. Что переселение — бич божий. Не следует, мол, покидать австрийскую империю, где их единоверцы томятся в темницах, а предки почиют на кладбищах. Надо уповать на лучшее.

Однако, как это было и как будет всегда, людей возмущали насилие и неправда, и потому в Буде нашлось немало сербов, которые стремились, невзирая на опасность, помочь уезжающим.

Среди них самым бескорыстным был Ракосавлевич, а самым удачливым — богатый и всеми почитаемый купец Георгий Трандафил.

Павел слыхал и о том и о другом.

Этих людей в Среме почитали и называли родными отцами сербов. Ракосавлевич охотно приютил Павла у себя в доме. Обычно стойкий в беде и скупой на слезы Исакович вдруг потерял присутствие духа. Он то погружался в молчание, то внезапно начинал кричать. А когда ему дали хлеба, даже расплакался.

Почему мы, сербы, недавно покинувшие Турцию, такие горемыки? Почему сейчас в Темишваре, в Буде, в Вене танцуют и поют, а мы, голодные и жаждущие, должны скрываться под покровом ночи и нас всюду поджидают виселицы?

Наш народ блуждает, точно корабль, покорный воле морских волн, и может вот-вот погрузиться в пучину.

Почему? Перед кем мы провинились? В чем наша вина?

Вот и Ракосавлевичу грозит кара только за то, что он приютил Павла в доме. Кара за доброту и за человеческое милосердие. А хуже всего то, что не один Павел Исакович несчастен. Сколько людей уже уехало в Россию, и все они, точно забытые богом, бесследно сгинули среди далеких снегов. А сколько их еще собирается уехать?

Так мы и бродим как в потемках, и нет для нас, видно, никакого выхода…

Поначалу Ракосавлевич утешал земляка, но, узнав, что Павел бежал из-под ареста и что он военный дезертир, перепугался, побледнел как полотно и стал жаловаться, что среди соседей и даже соотечественников могут найтись шпионы и предатели, а ведь у него — дети. Начнут расспрашивать, кто живет у него в доме? Откуда взялся этот человек? Куда собирается ехать из Буды? Поэтому Павлу лучше два-три дня из дому не выходить, а потом перебраться к Трандафилу, к Георгию Трандафилу. Он все знает. Все может. И все сделает. Разумеется, это будет стоить денег. Трандафилу наплевать на венгерские власти и на митрополита. Вернее, он подобрал к ним ключи.

Достопочтенные сербские купцы Буды поначалу помогали своим соотечественникам переселяться в Россию из великой любви к сербскому народу, а потом уже — ради хорошей наживы. Деньги на них так и сыпались.

Тот, кто переселялся в Россию тайком, продавал дом и землю за бесценок. За гроши отдавали в верхнем и нижнем Среме лошадей и даже перины с подушками. Особенно много людей хотело переселиться в ту весну из Поморишья и Потисья. За несколько талеров Марии Терезии там можно было купить дом.

Самой большой ловкостью в таких делах отличался Трандафил.

Он обеспечит Павлу не только поездку в Вену, уверял перепуганный Ракосавлевич, но, если понадобится, достанет ему даже офицерскую треуголку и саблю. Раздобудет и документы в полиции. Трандафил все может. Только это стоит денег.

Вот как получилось, что спустя несколько дней Павел переселился в расположенный по соседству дом достопочтенного Георгия Трандафила, или, как тот подписывался по-венгерски, Turàndfia. Тут Исакович мог спокойно поразмыслить обо всем, что с ним уже произошло, и о том, что ждет его впереди.