Читаем Переселение. Том 1 полностью

Исакович в то утро проснулся рано, вернее сказать, он почти всю ночь не сомкнул глаз, раздумывая, что делать и как быть. Павлу хотелось, чтобы люди оставили его в покое, наедине с его бедами и горестями, хотелось уехать одному и раствориться во мраке. В Темишваре с каждым биением сердца он ощущал, что вместе с ним в Россию переселяются многие — братья, Трифуновы граничары и целые села из Поморишья и Потисья. Отсюда же он уезжал один-одинешенек.

На рассвете он долго мылся и чистился. Если его схватят и расстреляют где-нибудь в овраге, пусть уж найдут его чистым. В то утро у него было какое-то странное чувство, будто до сих пор он жил в одном мире, а теперь Трандафил переселяет его в другой мир, куда он вовсе и не собирался. В ту самую жизнь, от которой он бежал. Он стремился поскорее попасть в Россию, а Трандафил сажает его в повозку, которая отправляется бог знает куда.

Однако, в конце концов, пришлось все же выйти с багажом за ворота и ждать. Павел в полной растерянности остановился под липами, поставил на землю фонарь и посмотрел вниз, на крутую и безлюдную улицу Буды.

Сперва медленно, потом все быстрее начало светать.

Несмотря на все шутки Трандафила, старавшегося отправить Павла в Вену в добром настроении, Исакович словно окаменел. «Легко ему балагурить, — думал он, — ведь дело идет не о его голове. Трандафил-то выйдет сухим из воды. Но что будет с теми, кто последует за мной, кто ждет еще там, в Нижнем и Верхнем Среме, в Поморишье, в Потисье? Георгию на это наплевать. Георгий занимается своими делами».

Расстроило Павла и то, что он видел еще по дороге сюда. И в самой Буде все переменилось за семь лет. Люди, которых он молодым встречал во время войны на этих крутых клочках, под этими кровлями, будто сгинули. Той Буды, которая в пору его детства могла выставить несколько тысяч расциянских солдат, уже не существовало. Люди вымерли, расселились, разъехались.

Павел хорошо помнил старую Буду.

Он видел своих соплеменников еще в ту пору, когда они, молодые и овеянные славой, с веселыми песнями гарцевали на бешеных конях, сверкая серебром, в красных плащах, и кисти на их сапогах, казалось, лихо отплясывали коло.

Все тогда были сильными, здоровыми, статными. И куда они подевались?

Их смех уже не слышен в Буде.

Сейчас в Буде смеется господин Трандафил.

Целые улицы, по которым Павел когда-то мчался с хохотом и песнями, ныне опустели, как во время чумы. В семьях осталось мало мужчин, а многие семьи вымерли поголовно. Трандафил даже не знал их фамилий. Он слышал лишь о нескольких богатых семействах: они сохранились, как сохраняются во время наводнения высокие деревья, чьи верхушки торчат из воды. Бедняки поумирали либо разбрелись. А все прочие, кто еще оставался жить внизу, на скате, обнищали.

Среди тех, кого уже не было теперь в Буде, у Павла было немало знакомых, друзей и родичей, с которыми он прежде встречался. Когда он спрашивал о них, Георгий только молчал и удивленно поглядывал на гостя.

Исаковичу чудилось, что он еще слышит цоканье копыт их коней и песню, которую они пели на прощание, слышит веселый смех и голоса сотен людей.

А в то утро вокруг стояла полная тишина, нарушаемая лишь пением петухов, доносившимся с крутого ската, где прилепились жалкие лачуги. Петухи встречали солнце, которое выкатывалось из-за гор Буды.

Смерть, о которой Исакович не переставал думать в Буде, была не смертью отдельных людей, о которой, поговорив какое-то время, забывают, и даже не мором, когда в позднюю дождливую осень свирепствуют повальные болезни, о чем еще долго потом толкуют старики, она была каким-то кошмаром, ужасом, нараставшим, подобно лавине.

Гибель великого множества сородичей казалась Павлу томительным, бесконечным наваждением, ему чудились длинные вереницы гробов, его давила мертвая тишина, когда не слышно человеческого голоса, а в опустевших дворах лишь воют по ночам собаки.

В день отъезда из Буды Исакович просто разболелся. В нем словно что-то надломилось от горя. Он бросил на свой багаж ментик, который надевали в путь офицеры в те времена. Сверху положил раздобытую Трандафилом гусарскую саблю и, как безнадежно заблудившийся путник, сел на пороге чужого дома. Фонарь освещал его только до пояса — лица совсем не было видно.

В то утро все казалось Павлу жалким и убогим. И он скрипел зубами, как Трифун.

Капитан Исакович прежде представлял себе отъезд в Россию совсем по-другому: он гарцует на лошади под песню гусар и плач остающихся в Среме родичей. А вместо этого он печально сидит при свете фонаря на пороге чужого дома…

Между тем под липами в саду господина Трандафила совсем рассвело, были уже ясно видны и соседние дома. Хотя они тоже принадлежали торговцам, но далеко не все походили на дом Трандафила. И казались скорее хижинами, а не домами. Одни напоминали Павлу нищенские сербские землянки в Потисье, другие — под соломенной кровлей — хижины Срема. Редко какой из домов был оштукатурен, ворота же с двумя столбами и фонарем над ними стояли только у Трандафила, — совсем как у знатных католиков Буды.

Перейти на страницу:

Все книги серии Переселение

Похожие книги

1. Щит и меч. Книга первая
1. Щит и меч. Книга первая

В канун Отечественной войны советский разведчик Александр Белов пересекает не только географическую границу между двумя странами, но и тот незримый рубеж, который отделял мир социализма от фашистской Третьей империи. Советский человек должен был стать немцем Иоганном Вайсом. И не простым немцем. По долгу службы Белову пришлось принять облик врага своей родины, и образ жизни его и образ его мыслей внешне ничем уже не должны были отличаться от образа жизни и от морали мелких и крупных хищников гитлеровского рейха. Это было тяжким испытанием для Александра Белова, но с испытанием этим он сумел справиться, и в своем продвижении к источникам информации, имеющим важное значение для его родины, Вайс-Белов сумел пройти через все слои нацистского общества.«Щит и меч» — своеобразное произведение. Это и социальный роман и роман психологический, построенный на остром сюжете, на глубоко драматичных коллизиях, которые определяются острейшими противоречиями двух антагонистических миров.

Вадим Кожевников , Вадим Михайлович Кожевников

Детективы / Исторический детектив / Шпионский детектив / Проза / Проза о войне
Север и Юг
Север и Юг

Выросшая в зажиточной семье Маргарет вела комфортную жизнь привилегированного класса. Но когда ее отец перевез семью на север, ей пришлось приспосабливаться к жизни в Милтоне — городе, переживающем промышленную революцию.Маргарет ненавидит новых «хозяев жизни», а владелец хлопковой фабрики Джон Торнтон становится для нее настоящим олицетворением зла. Маргарет дает понять этому «вульгарному выскочке», что ему лучше держаться от нее на расстоянии. Джона же неудержимо влечет к Маргарет, да и она со временем чувствует все возрастающую симпатию к нему…Роман официально в России никогда не переводился и не издавался. Этот перевод выполнен переводчиком Валентиной Григорьевой, редакторами Helmi Saari (Елена Первушина) и mieleом и представлен на сайте A'propos… (http://www.apropospage.ru/).

Софья Валерьевна Ролдугина , Элизабет Гаскелл

Драматургия / Проза / Классическая проза / Славянское фэнтези / Зарубежная драматургия