Переселение. Том 2

XV Разум человеческий не в силах этого понять

В донесении полицмейстера города Граца Франца Шрама в Окружной штаб сообщалось, что некий русский капитан Исаков прибыл 10 сентября 1752 года из города Марбурга на почтовую станцию Граца и поселился в доме торговца скобяными товарами Клейнштетера.

Полицмейстер докладывал, что русский капитан человек тихий, обходительный и состоятельный. Кроме прогулок по городу, из дома вышеупомянутого почтенного гражданина города Граца он никуда не отлучается. Дважды побывал в мастерских кос и серпов упомянутого Клейнштетера, где, сняв офицерский китель, опробовал кузнечные мехи. Осмотрел и скобяные изделия, которые собирается отсылать в Россию.

Клейнштетер, которого Шрам хорошо знал, уверял его по секрету, что Исаков состоит на службе у русского посла и прислан из Вены. Что он — уволенный из австрийской армии сербский офицер-схизматик, переселяющийся в Россию и ездивший в Осек распродавать свое имущество.

Капитан Исаков, докладывал Шрам, тринадцатого сентября уехал в Леобен. Окружной штаб направил это донесение в Вену. На донесении надпись: «Eingeschickt, Graz, den 14 Elapsi, 1752»[6].

Сейчас нам известно, что данные в этом донесении в основном точные.

Действительно, Россия тогда в больших количествах закупала в Граце косы и серпы. Верным было и то, что Павел прогуливался по Грацу.

Вот только куда заходил Павел во время своих прогулок?

Исакович прибыл в Грац из Марбурга в упомянутый день, когда на землю уже спускались сумерки. Зажигались фонари.

Стоя у окна в доме вышеупомянутого торговца скобяными товарами, Павел смотрел на постепенно утопавший во мраке, пересеченный рекою город. Еще были видны островерхие крыши домов, колокольни барочных церквей, но не они привлекали взгляд капитана. И не возвышавшиеся вдали штирийские Альпы. Все, что интересовало Павла в Граце, находилось на той стороне реки, на горе, которая называлась Шлосберг, где была знаменитая тюрьма того времени — каземат, куда из венского Нейштадта были переброшены славонские офицеры — его земляки, работавшие в пользу русских. Конференц-секретарь графа Кейзерлинга Волков дал согласие на просьбу Исаковича провести ночь в Граце и поглядеть на Шлосберг, о котором они поговорят после возвращения его в Вену. Кейзерлинга об этом они не поставили в известность.

Договорились также и о том, что, если в Граце с Исаковичем что-нибудь случится, русское посольство умывает, подобно Пилату, руки. Официально Волков дал согласие только на встречу с Клейнштетером.

Все прочее надо было согласовать с Агагиянияном. Он, сказал Волков, эксперт по части серпов и кос. Клейнштетер его очень ценит.

Таким образом, прибыв в Грац, капитан Исакович решил, что умнее всего в первый вечер никуда из дома не выходить. И уселся у окна в белой рубашке и с трубкой, чтобы с улицы можно было его легко увидеть.

Напротив, под крытыми воротами, на треногом табурете сидел сапожник и забивал в подметки гвозди. А на втором этаже того же дома напротив, в окне, среди цветов, то и дело показывалась молодая женщина. И тот, и другая с любопытством поглядывали на приехавшего к соседу гостя. Однако, когда молодая женщина стала ему улыбаться, Исакович отошел от окна.

К тому же узенькая улочка между домами вскоре скрылась во мраке.

Исаковичу отвели огромную угольную комнату с фонарем, какие в ту пору были всюду в моде. По-французски это называлось: «fenêtre en rotonde», а по-немецки: «Spion».

Это был застекленный выступ в стене, откуда можно было видеть, кто куда идет и кто откуда приходит.

Клейнштетер не беспокоил Павла.

Это был пожилой человек — розовощекий, большеголовый. Лицо у него, как у всех скобяных и кузнечных дел мастеров, было красное, обожженное, носатое, с щетинистой бородкой и налитыми кровью глазами. И хотя Клейнштетер был человек состоятельный, он целыми днями работал у горна в кожаном картузе и в огромных, сдвинутых на лоб очках, которые никогда не снимал, но которыми никогда и не пользовался.

Хозяин сказал Павлу, что он может хорошо отдохнуть, никто ему досаждать не станет, он даже не познакомил его с семьей.

Ждет он его-де уже давно.

Ему писал о приезде Исаковича его благородие Анастас!

Судя по всему, русские, видимо, не знали, что Клейнштетер дает сведения полиции о своих клиентах. Его адрес дан был Павлу как вполне надежный.

Однако и полицмейстер Шрам, похоже, не был осведомлен обо всем, чем занимался капитан, поселившийся в доме торговца.

Либо Клейнштетер не видел и не знал, куда капитан каждый день отправляется на прогулку, либо не хотел этого видеть.

Назавтра, разгуливая по городу, Павел частенько сворачивал в улицы, ведущие к горе, где высилась крепость с казематами и тюрьмой. Правда, днем он работал, интереса ради, в кузнице, раздувая мехи, но уже на второй вечер, гуляя, поднялся на Шлосберг. Клейнштетер в честь своего гостя самолично выковал в тот день серп и косу, какие ему заказали русские.

Потом они весело пообедали.

А после обеда Клейнштетер дал капитану провожатого, чтобы тот поводил его по Грацу и показал церкви.