Перестройка 2.0

А еще я писал диссертацию, и мой куратор хвалил меня! Могла бы вполне получиться карьера, кафедра в университете, например, если бы… и здесь я нахмурился. Точно! – Если бы не Перестройка и не развал СССР. Именно с этого всё началось. Именно это стало началом краха всей жизни подающего надежды молодого преподавателя математики. Я не смог подстроиться к новой жизни, не смог найти себя в ней. Всё остальное просто следствие. И, наверное, не смогу, если даже попробовать еще раз. Ну, не моя это жизнь, не к тому нас готовили в детстве, в детском садике, в школе, в институте. Я раньше думал, что хочу такой жизни. Потом оказалось, что я не смог ей соответствовать.

Нет, вы не подумайте, я вовсе не отношу себя к фанатам СССР. Упаси Бог! Мне было 28 лет, когда страна развалилась и, в отличие от некоторых представителей современной молодежи, прославляющей советскую империю, никогда ее даже не видев, я ту жизнь помню очень хорошо: сплошной дефицит всего и вся. Крах СССР, в том виде, в каком он пришел к началу 80-х годов двадцатого века, был, вероятно, неизбежен. Общие настроения того времени хорошо выразил Виктор Цой в одной из своих знаменитых песен: «Перемен, мы ждем перемен!». И мы действительно все ждали перемен. Мы все хотели, чтобы жизнь была как на Западе, хотя и видели эту жизнь только в кино. Но она казалось нам почти раем, мы все стремились к ней. Потому, собственно, СССР и распался – ни у кого не было желания сохранить его. Даже у тех, в чью обязанность эта охрана вменялось.

Проблема в том, что тех перемен, которые обрушились на головы простого народа, не ждал никто. И никто не был к ним готов. Вот, если бы это как-то…, смягчить, что ли…, как-то по-другому всё чтобы прошло – вот это было бы здорово!

Что же, зато понятно, что я хотел бы изменить.

– Я вижу, вы определились, – донесся до меня голос моего знакомого незнакомца.

– Да, – твердо ответил я, – я хотел бы изменить историю своей страны.

– А конкретнее?

– Конкретнее так, чтобы не было в нашей стране «лихих 90-х».

– Сохранить СССР?

– Нет. Нечего там уже было сохранять. Хотя, не знаю, как выйдет, но это точно не главное. Я хочу, чтобы Перестройка и переход к капитализму прошли в самом щадящем для народа режиме. Чтобы меньше было безработных, бездомных, нищих. Чтобы обнаглевшие чиновники и западные концессионеры не обворовывали государство, а если кто и становился богатым, то честно, а не на грабеже простых людей и не на распродаже народной собственности. Чтобы бандиты сидели по углам, боясь милиции, а не стали хозяевами жизни.

Александр Валерьевич заразительно захохотал и долго смеялся, утирая выступившие слезы белым в тонкую голубую клетку платком. Отсмеявшись, он коротко сказал «Извините!» и надолго задумался. Я в это время успел доесть плов.

– Да, не ожидал в образе опустившего бомжа встретить такого идеалиста! Простите, пожалуйста! Но, я смотрю, вы так и остались романтиком. Впрочем, странно было бы ждать от вас иного.

Мой собеседник надолго задумался, откинувшись на спинку стула и глядя куда-то вдаль.

– Что ж, это может получиться забавным, – наконец поднял он голову и посмотрел на меня, – Пожалуй, я даже предоставлю вам несколько дополнительных бонусов. Без них у вас точно ничего не выйдет, что совершенно понятно. Не может обычный человек в одиночку ничего изменить. Обладай он хоть какими знаниями – не может и всё! Будь он хоть супер героем – все бесполезно. А с моими бонусами – чем черт не шутит! К тому же, это и правда может выйти очень забавным! – еще раз хохотнул он.

– О чём вы? Какие бонусы? Я ничего не понимаю.

– Это не страшно. Поймете в своё время. А сейчас ответьте мне четко и ясно: готовы ли вы вернуться на 36 лет назад, в 1984 год, и попробовать немного изменить мир в одной шестой его части?

И опять, без всяких вопросов для меня было отчего-то точно понятно, что это не шутка, не розыгрыш, не скрытая камера.

– Кто вы? – спросил я.

– А какая тебе разница? – Неожиданно перешел на «ты» Александр Валерьевич. – Итак, ответ?

– Я готов.

Он еще раз внимательно посмотрел мне в глаза, кивнул какой-то своей мысли, и поманил меня пальцем. Я, как под гипнозом, наклонился к нему над столом, и он плотно прижал большой палец своей правой руки к моему лбу. Что-то щелкнуло в голове, и весь мир провалился во тьму.

***

Очнувшись, я с удивлением оглянулся вокруг. Сижу в той же кафешке, за тем же столом, но уже один. Я огляделся и нигде не увидел странного человека, назвавшегося Александром Валерьевичем. Человека? Хм. Это тоже вопрос, кстати.

Передо мной на столе стояла бутылка водки, кружка черного живого крафтового пива, тарелка креветок и полная миска с пловом. А рядом, придавленная фужером, лежала купюра, номиналом в пять тысяч рублей.