Перестройка моды

Конечно же, в шутку, потому что человек он очень порядочный. Кто еще был в жюри, я не припомню, но холеные комсомольские рожи портили всю красоту в зале. На то время слово «комсомолец» стало уже символом чего-то физиологически отвратительного. В любом случае это было новое веяние, новое действие и помню замечательный момент. Девушек спросили, кто в сказке Андерсена сказал «А король-то голый», и они не смогли на него ответить, попросту не поняв, о чем речь. Я тогда орал своим, что мальчик, но в гуле зала было не слышно. Маша Калинина после этого конкурса стала в одночасье суперзвездой. Получив свой титул абсолютно заслуженно, почему-то у нее потом карьера не пошла. И мне кажется, что в немалой степени благодаря ее отцу, который, не имея представления, что и как на него свалилось, стал осуществлять ее менеджмент и продюссирование. Я потом Машу снимал, она по контракту стала ездить по миру, уехала в Америку как и Ира Гасанова, которая тоже выходила в финал. Сейчас Маша работает инструктором по йоге в Лос-Анджелесе…

Мода, вроде бы, пошла; начались и другие конкурсы красоты, но подиумов профессиональных, кроме меховых в каком-нибудь «Центре Моды Люкс», у Зайцева и Доме на Кузнецком мосту, еще долго не было. И уже потом, после Недели Британской моды в «Совинцентре», где блеснула Катя Филиппова, приехали какие-то два американца, которые попытались организовать первое советское модельное агентство, когда многих начали выпускать за границу. А тогда, в 88-м году, еще одним ярким явлением стал модельный парад в рамках презентации «Ассы» Соловьева и концерта в ДК МЭЛЗ. Здесь уже была настоящая альтернатива от Кати Рыжиковой и Ирен Бурмистровой. В холле была замечательная выставка и там, по большому счету, я познакомился по-настоящему с «Чемпионами мира». До этого я заходил в КлАву на Автозаводской, познакомился со многими, но тут мы сблизились именно с «чемпионами». Заходил я и в сквот на Фурманный и сделал несколько фотосессий с ребятами. Он стал заселяться раньше, но я заинтересовался «чемпионами», хотя видел там и «перцев», и других. Половина людей там было не из той среды, которая меня интересовала, было многих приезжих, но почему-то там поселились и москвичи. И вот с «Чемпионами», уже после «Сотбиса», я придумывал фотоистории, в которые они идеально со своей молодостью вписывались.

Меня особо не касалось начавшееся расслоение и обнищание прилавков, но все, кто ходил во второй половине восьмидесятых по магазинам, прекрасно помнят практически голые прилавки, на которых витрины заставлялись салатами из морской капусты. И вот на этом фоне стали появляться первые кооператоры и кооперативные кафе. И первые были не плохи, потом большинство из них разорилось. По разным причинам, одной из которых были и собственные просчеты; еще – давление со стороны криминала, чиновников и милиции. Ресторан «Олимп», располагавшийся на территории Лужников, где столовались бандиты многих бригад и моднейшие люди, один из примеров подобного. Года два он просуществовал. Но, что вот помню, в первое кооперативное кафе на Арбате стояли длиннющие очереди, хотя цены в таких местах были раза в три выше обычных ресторанных. И как в столице нашей родины в течение года могло открыться только одно кооперативное кафе, надо бы спросить господина Горбачева. Видимо, надо было показать, что вот и у нас есть кафе. Одно, но хорошее…

Наличие денег и возможности хоть как-то прорисовать свой статус притягивало многих, и на короткий срок кооператоры стали героями народного фольклора, а потом и виноватыми во всех несчастьях.

М.Б. Но, так или иначе, на хрупких плечах кооператоров двинулась и модная индустрия, и распространение новых вещей и музыки. В то время как наши фабрики переоснащались, как мы теперь знаем, новым оборудованием. Та же «Большевичка» или фабрика «Буревестник». А потом и кооперативные комиссионки, которые, в свою очередь, были снесены потоком челноков с товарами для масс.

С.Б. В 89-м году я мало обращал внимание на все местные тенденции. На период конца восьмидесятых пришелся расцвет улицы путанами, наряженными в меха, чулки и ботфорты. Они уже сошлись и с криминальным миром, и с «комитетом», видимо, подогревая чекистов нужной и свежей информацией. Многие переженились на иностранцах, но не уезжали. А я с 88-го года все-таки начал ездить за границу.

М.Б. В апреле вышло постановление о почти свободном выезде, и очереди у посольств выросли многократно. У меня какие-то знакомые, которым, впрочем, отказали в выезде, познакомились и подружились в таких очередях. Видимо, традиционная для советских людей традиция обсуждать все и вся в очередях сказалась…