Переучет

Бьёрн Хансен смотрит на свое кресло, но Нина не встает. Постоит, думает она, не развалится. К тому же она самая старшая в этом кабинете.

– К несчастью, все так неудачно сложилось, череда досадных недоразумений, – начинает он. – На сегодня у нас был назначен переучет товаров, это было решено еще в апреле, но потом его отменили, а вчера руководство снова передумало.

– Вот оно что.

– А сегодня переучет все-таки отменили.

– То есть руководство передумало еще раз?

– Да.

– Странно.

– Я понимаю. И приношу свои извинения, как я уже говорил.

– И все это произошло сегодня утром?

– Практически да.

– Вы меня извините, но я в это не верю.

– Какой нам интерес морочить вам голову? Зачем бы мы стали это делать?

– Вот этого я не знаю. Я давно не пытаюсь разгадать, что движет другими людьми. Мотивы могут оказаться какие угодно. Я могу только констатировать, что вы просили меня выступить у вас и что в тот день, когда книга стала объектом нескольких нелестных отзывов, вы мое выступление отменили.

– Разумеется, к рецензиям это никакого отношения не имеет. Тем более что я их и не читал, одну только в «Афтенпостен», но этой авторше я не доверяю.

– В «Афтенпостен»? – переспрашивает Нина.

Об этом Като ничего не говорил. Не видел или промолчал нарочно?

– В сегодняшнем номере, – продолжает Бьёрн Хансен, – вынос на обложке и весь компот. Но люди такие разные. Одному глянулась мать, второму дочурка, так говорят, да?

На этих словах Бьёрн Хансен улыбнулся и по пытался прикрыть нервозность жовиальным смехом, который Нине претит. С людьми, которые так смеются, у нее всегда бывают проблемы. Эти бодряки уверены, что их смех сгладит все шероховатости, точно как смазливые барышни не сомневаются, что внешность откроет им любые двери.

– Но «Босфор» вам понравился?

– Дело не в том, понравилась лично мне ваша книга или нет.

– Но вы сказали мне так по телефону.

– Что я сказал?

– Что я написала очень хороший сборник, очень-очень, сказали вы даже.

– Должен честно признаться, я его не читал.

– То есть вы сказали для красного словца?

– Зачем ставить вопрос так? Я не имел в виду ничего плохого.

– То есть вы ляпнули от балды, потому что хотели меня утешить?

– Я хотел быть деликатным.

– Другими словами, вы соврали.

– Я не назвал бы это ложью. Так принято говорить. К тому же я книжку полистал. Не в моих правилах говорить автору, что его книга хороша, тем более – очень хороша, пока я книгу действительно не прочту. Я хотел как лучше, сами понимаете.

– Нет, Бьёрн Хансен, этого я не понимаю. Вы сами поэт?

– Нет.

– А кто вы?

– Я специалист по закупке научной литературы по нескольким гуманитарным специальностям.

– У вас есть опыт написания текстов, мнение о которых кто-то высказывал бы вслух?

– Еще бы! Я пишу тексты в каталоги, их утверждает начальство и вообще.

– Тексты для каталогов?

– Да.

Нина наклоняет голову набок и переспрашивает каким-то дурашливым голосом:

– Тексты для каталогов?

Бьёрн Хансен оскорблен, это видно.

– Я полагаю, – говорит он, – наша встреча перестала быть продуктивной, если вообще таковой была.

– А я заметила, что меня мало волнует, что вы там полагаете.

– Нина, простите, так мы ни до чего не договоримся. Случилось недоразумение. Мы плохо скоординировали свои действия, мы извиняемся. Мы ничего не имеем против вас, у нас нет своего мнения о книге, и мы не отменяем выступлений только потому, что пяток изданий неблагоприятно высказались о книге.

– Пяток изданий?

– В «Университете» очень неприятная, я уже упоминал.

– Нет.

– Не важно. Я думаю, мне стоит сказать прямо, статья гадкая. Будь я вами, меня бы не хватило прочесть ее до конца. Но отменили мы встречу не из-за нее, я вот что хотел сказать.

Нина закрывает глаза. В голове сходит лавина. Вся масса свежего снега с окрестных гор обрушивается на ненадежные предгорья. Засыпает несколько деревень в долине, выживших почти нет.

– Вот что, Нина, давайте я принесу стакан воды, мы попьем водички, хорошо? Как вам кажется?

Нина не отвечает.