Переулок Мидак (ЛП)

— Хамида пропала!… А что вы сделали?… Дошли до полицейского участка в Гамалийе и искали в больнице Каср Аль-Айни?… Да вознаградится вам за это всяческим добром! А ещё что?… Вы вернулись к своим делам, будто ничего и не произошло?!…О милость Божья!… Всё кончено, и вы вернулись в свою лавку, а её мать снова стучит в двери к невестам. Покончено с Хамидой, и со мной тоже покончено. Что вы скажете? Расскажите мне всё о том, что знаете! Что вы знаете о её исчезновении?… Как она пропала? И когда это случилось?!

Дядюшку Камила охватило сильное беспокойство из-за неожиданной горячности и гнева его друга. Он грустно сказал:

— С её пропажи прошло уже около двух месяцев, сынок. Это было ужасное событие, потрясшее наши сердца. Одному Аллаху известно, сколько усилий мы потратили на её поиски и розыски, но всё было напрасно!

Аббас ударил рукой об руку, к лицу его прилила кровь, а глаза ещё больше выступили из орбит. Словно обращаясь сам к себе, он произнёс:

— Около двух месяцев!… Боже мой… Это было так давно. Нет надежды теперь найти её. Она умерла?… Утонула?… Похищена?…. Как я могу знать?…. Скажите же мне, что говорят об этом люди?

С жалостью поглядев на него, дядюшка Камил сказал:

— Многое предполагали, и наконец предложили версию, что она стала жертвой несчастного случая. Сейчас о ней никто ничего не говорит…

Громко вздохнув, юноша воскликнул:

— Конечно… Конечно. Она не является дочерью кого-либо из вас, ни чьей-либо родственницей, даже её мать не настоящая мать ей. Интересно, что же с ней случилось?… За эти два месяца я был счастливейшим из людей от мечтаний. Видели ли вы, как человек мечтает о счастье, а за углом притаилась беда, которая подкарауливает его, насмехаясь и глумясь над ним? Она искривляет его путь своими грубыми руками! Возможно, пока я наслаждался вечерними посиделками в кафе, её дробили на части колёса поезда или барахталась на дне Нила… Два месяца, Хамида!… Нет силы и могущества ни у кого, кроме как у Аллаха.

Он поднялся, и стуча ногами по полу, негодующе сказал:

— Да сохранит вас Аллах. До свидания.

Собеседник нетерпеливо спросил:

— Что ты намерен делать?

Аббас вяло ответил:

— Встречусь с её матерью…

Медленно и неповоротливо двигаясь к двери лавки, он вспомнил, что пришёл сюда, чуть ли не паря в небесах и ликуя, а теперь он уходит разбитый, с подрезанными крыльями. Он кусал губы, а ноги как будто пригвоздило к полу, отчаяние его достигло пика. Он повернулся к своему другу и увидел, что тот смотрит на него глазами, ослеплёнными слезами. Забыв о своей беде, он невольно бросился на грудь его в отчаянии, и оба они зарыдали навзрыд словно дети…

Неужели у него не возникало сомнений об истине её исчезновения? Не охватывало ли его смущение и подозрение, которые испытывают все влюблённые в подобном состоянии? Правда состояла в том, что когда призрак сомнения появлялся в его голове, он не обращал на него внимания, и тот рассеивался. По своей природе он был склонен к доверию, и щедро наделён хорошим мнением о других. Сердце его было добрым, а сам он из той немногочисленной породы людей, что по натуре стремятся оправдать других и предпочесть самые слабые объяснения самым ужасным деяниям. Любовь нисколько не изменила — этого его качества, напротив, скорее ещё больше упрочила и усилила его. Нашёптывания ревности и бормотания подозрений не смогли заставить его уши прислушаться к себе. Он слишком любил Хамиду, а его добрая натура давала ему своё благословение — уверенность. Ко всему этому он ещё и верил в то, что она была самой совершенной девушкой на земле, где совершенства он встречал так редко. И потому у него не возникало сомнений на её, или скорее, тень сомнений, что посетила его, не нашла в его сердце раздолья для бесчинств.

В тот же день он отправился на встречу с её матерью, однако и та не поведала ему ничего нового, лишь повторив дрожащим от всхлипываний голосом то, что рассказал ему дядюшка Камил. Она уверяла, что девушка не переставая вспоминала его и терпеливо ждала его возвращения. Её враньё лишь усилило его печаль, и он оставил её в том же состоянии, в каком и пришёл к ней — с разбитым сердцем, спутанными мыслями и душевными терзаниями. Отяжелевшие ноги понесли его прочь из переулка. Наступили сумерки — тот час, когда в прежние времена он по привычке видел, как его любимая выходит на ежедневную прогулку. Он бродил по улице в замешательстве, не видя, что творится вокруг. Хамида представала перед ним, завёрнутая в свою чёрную накидку с большими прекрасными и такими любимыми глазами. В сердце его промелькнуло воспоминание их прощальной встречи на лестничной площадке; он глубоко вздохнул и с грустью и унынием выдохнул. Где же она сейчас?….Что делает?… И что сделал с ней Господь?… Живёт ли она ещё на этом свете или покоится в могиле для нищих?… О боже… Как же сердце его окаменело за это время, что не предугадало подозрений? Почему на него не повеял предупреждающий ветерок?!… Как он мог полагаться на уверенность в мечтаниях и удовольствие от желаний? Он погрузился в работу, не ведая, что несёт ему завтрашний день!