Перевал

Делрой улыбнулся в ответ.

— Да их там целая стая.

Майя завершала свой рассказ. В нем не оказалось никакой остроумной реплики в конце, но, возможно, она хотела сообщить нечто философское, связанное с всеобщей кармой, а Бен это пропустил. Он не слушал. Все его мысли были заняты тем, что ему сказала Карен. Он стоял и наблюдал за Сарой, которая в дальнем конце веранды болтала с Кэти и Лейн и еще парой мальчишек из группы музыкантов. Его всегда восхищало то, как легко его жена находит общий язык с молодежью. В своем кремовом льняном наряде Сара выглядела, как всегда, элегантно. Волосы ее были аккуратно заправлены за уши, в мочках красовались жемчужины. Она словно сошла с телеэкрана из рекламного ролика Ральфа Лорена, отстраненная и приятно удивленная. Бену казалось, что он наблюдает за незнакомкой. Неожиданно он почувствовал на себе взгляд и, обернувшись, увидел, что Карен Брэдсток пристально смотрит на него.

— Как дела? — спросила она.

— Супер. А что?

— Просто видно невооруженным взглядом, что все далеко не супер.

— Как?

— В этом году ты как-то изменился. Ты кажешься… взволнованным. Печальным. Я не знаю.

Бен удивленно поднял брови и улыбнулся.

— О, прошу прощения, — сказала Карен. — Это не мое дело.

— Нет, все в порядке. Я полагаю, что это из-за работы. Последние пару месяцев не все складывается, как мне бы хотелось. И я совсем забыл, что такое сон.

— Почему так?

— Нет, ничего страшного. Послушай, ведь у меня сегодня день рождения. Я прекрасно провожу время.

— Да, Бен, конечно, ты прав.

Она отвернулась и взяла какую-то выпивку. Бен немедленно почувствовал себя мерзавцем, который проявил такую закрытость и холодность. Но что он мог сказать? Что он постоянно ощущает себя несчастным без причины? Чтобы подобрать слова, способные объяснить его состояние, потребовалось бы много времени. Говорить с женщиной, пусть доброй и умной, но с которой ты видишься всего две недели в год, о своем внутреннем кризисе было невозможно. Ее нельзя было считать близким другом. Если быть откровенным, то об этом вообще не с кем было поговорить. Не потому, что он испытывал страх признаться, а потому, что не знал, с чего ему следует начать.

Наблюдая сегодня утром за Эбби и Джошем, когда они отдалялись от него по лугу, он разделял их радость. Но эта картинка застряла в его мозгу на весь день, обрастая символами, когда он связывал ее с событиями, которые за этим последовали. Два счастливых, почти взрослых молодых человека, сильных и уверенных в себе, уходят от своих родителей, оставляя их в холодном мире отзвуков былого удовольствия. Прокручивая картинку снова и снова, как в кино, Бен вдруг почувствовал боль предстоящей глубокой утраты.

Наверное, все дело в Эбби, если уж быть честным с собой. Хотя он не признавался в этом никому, она была его любимицей, как Джош был любимчиком Сары. Наверное, такое разделение часто встречается в семьях с двумя разнополыми детьми. Отец с обожанием относится к девочке, а мать — к сыну. Так было в семье его родителей. Результат не оправдал себя: слепое обожание матери, казалось, выстроило глухую стену между Беном и его отцом, который испытывал постоянную ревность. Стена, о которой подумал Бен, к слову, так и не была разрушена.

Бен собирался сделать все, что в его силах, чтобы не допустить повторения такого сценария в его семье. Действительно, он и Джош ладили великолепно. Он любил своего сына очень сильно, но эта любовь имела другую природу, чем его чувства к Эбби. Дочь всегда была необыкновенно легкой. Она поддерживала его своим непринужденным отношением к жизни. Теперь же, когда Бен увидел, что свет, исходивший от нее, будет озарять жизнь кого-то еще, он физически ощутил, как тени над ним сгущаются. Бен вспомнил слова из «Пророка» Калила Джибрана, которые иногда любил цитировать. Их впервые произнес Мартин, его лучший друг, деловой партнер и крестный отец Эбби, на крестинах его девочки. Слова были о том, что родители не должны думать, что они властелины собственных детей; они лишь лук, который дает стреле полет. Бен верил в истинность этого высказывания. Но никто ему не сказал, что делать бедному незаряженному луку без стрелы. Когда его миссия будет выполнена, что дальше? Его просто бросят в угол, где он будет покрываться слоем пыли?

Собственный эгоизм поразил Бена. Он решил, что ему предстоит избавиться от этого ощущения. Одним глотком Бен допил пиво и поставил бутылку на стол. Карен отошла от него и разговаривала с кем-то из отдыхающих. Проходя сквозь толпу, он то и дело откликался на поздравления с днем рождения. Гости с улыбающимися лицами желали ему счастья и здоровья. В этот момент он заметил Эбби, которая поднималась по ступенькам крыльца. Она была одета в голубые джинсы и бледно-розовый топ, который открывал ее живот и бедра. Его дочь выглядела потрясающе. Увидев отца, Эбби подошла к нему с распростертыми руками.

— За что мне столь приятная награда? — спросил Бен.

— Просто так. У тебя такой вид, будто ты нуждаешься в небольшой поддержке.

Он отстранил ее от себя, чтобы получше рассмотреть. Она словно сияла.