Допустим, Евгений Поликарпович, который являлся мастером спорта по туризму, высказал свои предположения товарищам из Москвы. И они были настолько убедительны, что Бардин и Шулешко внесли в официальный документ, вместо имеющихся фактов, версию руководителя объединенных поисковых отрядов. Но, на мой взгляд, товарищей из Москвы в спешном порядке направили на место трагедии не для того, чтобы они полагались на чьи-то версии. Они должны были сделать свои выводы, исходя из имеющихся фактов.
Исходя из протокола допроса, Евгений Поликарпович не смог объяснить причину, заставившую туристов покинуть палатку. Но так ли это было на самом деле? Ведь Евгений Масленников являлся не только мастером спорта по туризму, но и руководителем объединенных поисковых отрядов. Соответственно, к нему стекалась вся имеющаяся, на тот момент времени, информация.
Получается, Евгений Масленников нашел причину, которая могла заставить туристов в спешном порядке покинуть палатку. Но такая причина не устроила прокуратуру. Так как в 50-х годах прошлого века любая информация, касающаяся ракет, являлась секретной. Таким образом, руководителю объединенных поисковых отрядов пришлось отказаться от своей версии событий. А прокуратуре изъять радиограмму Евгения Масленникова и вместо неё разместить в материалах уголовного дела отредактированную копию.
Но в таком случае возникает справедливый вопрос. Если Евгений Масленников считал, что туристы покинули палатку из-за ракеты, то почему днём ранее он послал радиограмму совсем с другой версией событий? Действительно, не мог руководитель объединенных поисковых отрядов менять версии как перчатки. Тем более, что радиограмма посланная 1 марта, является подлинником.