Перевал Дятлова: загадка гибели свердловских туристов в феврале 1959 года и атомный шпионаж на советском Урале

Александр Константинович нам очень интересен тем, что его биография позволяет весьма зримо продемонстрировать близкородственную связь между органами госбезопасности и курируемой этими органами военной промышленностью. Родившийся в 1902 г. Кетов (Уралец — псевдоним, взятый еще в годы Гражданской войны) успешно делал карьеру в ЧК-ОГПУ-НКВД-МГБ вплоть до 1953 г. Начав свою трудовую стезю в Пермской ЧК в 1920 г., он к апрелю 1944 г. дослужился до полковника госбезопасности, заместителя начальника Тагильского исправительно-трудового лагеря НКВД. На фронте товарищ полковник госбезопасности не служил, всю опасную годину перетерпел на теплых местах в глубоком тылу, все больше по окрестностям Челябинска, Свердловска и Нижнего Тагила. Его успешной карьере это, кстати, ничуть не помешало. В мае 1946 г. карьера полковника сделала неожиданный кульбит: Павел Яковлевич Мешик, заместитель начальника 1-го Главного управления при СНК, занимавшегося созданием атомного оружия, привлек Уральца-Кетова к участию в советском «атомном проекте». И полковник, не имевший никакого технического образования, стал руководить специальной лабораторией, переросшей чуть позже в секретный институт. Александра Константиновича определенным образом затронули события, связанные с пресловутым «разоблачением группы Берия», поскольку Мешик входил в эту группу, был арестован и попал под суд. Суд в декабре 1953 г. вынес генерал-лейтенанту Мешику смертный приговор, а Уралец-Кетов некоторое время оставался не у дел. На него смотрели как на «бериевца», выдвиженца одного из подручных Берия, и на некоторое время отстранили от руководства институтом. В 1953 г. полковник был уволен из системы МГБ, больше двух лет считался состоящим в «действующем резерве», а в октябре 1955 г. выбыл и оттуда. В конце концов он сумел доказать, что «бериевцем» не являлся, и вернулся в институт, который возглавлял еще более 20 лет. Такая вот интересная карьера — из руководителей ГУЛАГа в ряды передовой технической интеллигенции, в каком-то смысле технократической элиты общества.

Получить работу в Москве в начале 1950-х гг. было весьма и весьма непросто. Столица предоставляла своим жителям максимум возможных удобств — налаженное снабжение продуктовыми и промышленными товарами, стабильно работающий городской транспорт, общественный порядок, образцово исполняющие свои обязанности коммунальные службы. Здесь были лучшие театры и самые интересные художественные выставки, тут появлялись литературные новинки, тут трудился интеллектуальный цвет советского общества. Александр Твардовский не случайно написал о Москве тех лет: «столицей награждают». Система прописки работала таким образом, что отсекала всех, кто приезжал на поиск работы самостоятельно. Работу в Москве получали только москвичи, трудоустроиться в столице иногороднему жителю значило вытащить выигрышный лотерейный билет.

Навек оставшиеся молодыми: Александр Колеватов, Рустем Слободин, Георгий Кривонищенко

Очень хорошо ситуацию тех лет, связанную с получением работы в Москве, описал в своих мемуарах генерал армии первый заместитель Председателя КГБ Филипп Денисович Бобков. В 1946 г. он закончил ленинградскую школу СМЕРШ, расположенную на Гороховой улице, дом 2, и получил направление… в Москву. Родом Бобков был с юга России, из Макеевки, крупного центра угольной промышленности. Его, однако, направили в Москву, и случилось это в силу прямо-таки анекдотической ошибки: секретарь отдела кадров прочитал небрежно написанное слово «Макеевка» как «Москва» и положил личное дело курсанта Бобкова в стопку «москвичей». Когда же техническая ошибка разъяснилась, исправлять ситуацию было поздно — список курсантов-москвичей пошел «в приказ» министра МГБ. Никто не рискнул позвонить в Москву и честно сказать «мы ошиблись». Как известно, Виктор Абакумов мог словом убить (известны такие исторические предания), поэтому сказать министру, что он подписал неверно составленный приказ, мог только самоубийца. В итоге Бобков попал в Москву, где, между прочим, в 1955 г. допрашивал некоторых пойманных парашютистов Бориса Паша. В общем, весьма познавательные воспоминания Ф. Д. Бобкова «КГБ и власть» можно рекомендовать для внимательного прочтения всем тем, кто интересуется отечественной историей вообще и историей отечественных спецслужб в частности.