Перевал Дятлова: загадка гибели свердловских туристов в феврале 1959 года и атомный шпионаж на советском Урале

Можно предположить, как именно инициаторы операции из КГБ планировали провести встречу с иностранными агентами и какие инструкции получили Золотарев, Колеватов и Кривонищенко. Разумеется, в точности изложить все эти нюансы невозможно, но некоторые моменты очевидны из самой специфики операции «контролируемой поставки», подразумевающей передачу некоего груза и возможность последующего контроля как за его перемещением, так и за лицами, перевозящими этот груз. Важный нюанс, который надо уточнить, сводится к вопросу: почему чекисты использовали в качестве «груза-приманки» одежду, сильно загрязненную радиоактивной пылью? Логика очевидна — передача одежды не вызывает таких подозрений, как, скажем, передача рваного тряпья, камней или пакетов с землей. В туристическом походе может возникнуть масса ситуаций, вынуждающих попросить одежду у того, кто может поделиться, — от ее, одежды, намокания в болоте летом до порчи у костра в зимнее время («дневальный вздремнул у костра, прожег валенки и штаны на коленях! Одеть вообще невозможно… братишки, спасайте дурилу!»). Выручить брата-туриста запасным свитером и штанами — это не просто красивый поступок, но благородный и по-мужски достойный. Более того, подобный случай является прекрасным поводом для формального завязывания знакомства. Мы не знаем, как Комитет государственной безопасности предполагал строить оперативную игру в дальнейшем, вполне возможно, что через некоторое время планировалась якобы «случайная» встреча Кривонищенко с кем-то из иностранных агентов, увиденных на перевале. Понятно, что при повторной встрече он выступал в роли лица, уже доказавшего свою надежность. На языке оперативной работы это называется «закрепление установленной ранее агентурной связи». В этом случае доверие к нему оказывалось много выше, нежели к незнакомому человеку, что облегчало его включение в оперативную игру иностранных агентов и очень помогало развитию той комбинации, которую готовил КГБ.

Разумеется, все это голая теория оперативно-розыскной деятельности, мы не можем знать, что именно готовил Комитет иностранным агентам и какую дальнейшую судьбу должна была иметь операция, затевавшаяся на склоне Холат-Сяхыл 1 февраля 1959 г. Но все эти соображения надо держать в голове, если мы хотим правильно понимать поведение в той ситуации Золотарева, Кривонищенко и Колеватова, поскольку оно — это поведение — всецело диктовалось инструкциями их кураторов из Комитета.

Для организации слежки за иностранными агентами в местах их возможного появления (железнодорожные станции и вокзалы, поезда, автовокзалы, торговые и пивные точки в населенных пунктах и пр.) необходимы были как можно более полные сведения об их внешности, лучше всего фотографии. А значит, советские контрразведчики, во-первых, требовали от Золотарева, Колеватова и Кривонищенко поддержания доброжелательной манеры общения с лицами, явившимися за радиоактивным грузом. Причина этого требования очевидна — необходимость максимального затягивания встречи. Во-вторых, следовало добиться вовлечения в беседу всех агентов, вступивших в контакт, дабы запомнить их голоса и по возможности выяснить характерную для каждого манеру разговора. В-третьих, Колеватов и Кривонищенко должны были «работать на Золотарева» в качестве статистов, обеспечивая ему оптимальные условия фотосъемки, для чего им требовалось максимально переключить внимание встреченной группы на себя. Несомненно, перед Золотаревым ставилась задача сделать фотографии иностранных агентов в полный рост, причем в кадр должны были попасть предметы с точно известной размерностью (например, лыжные палки или другие люди, чей рост был известен). Соблюдение этого требования позволило бы с высокой точностью определить рост неизвестных даже в том случае, если бы те оказались сфотографированы по колено в снегу.

Все эти требования определенным образом диктовали поведение Кривонищенко, Колеватова и Золотарева при контакте с иностранными агентами.