Перевал

Начался спуск в сторону ущелья по крутому склону. Далеко внизу, словно сказочное чудовище, притаился с раскрытой пастью бергшрунд — ледяная пропасть у основания снежного склона. Они тогда с трудом отыскали снежный мост, нависший над бергшрундом. Степан Рокотов ползком перебрался через мост и укрепился на противоположной стороне. За Степаном шла Ольга. За ней Ганс. Последним — Клаус.

Клаус еще не приготовился страховать веревкой идущих, как услышал крик и увидел Ольгу, быстро сползающую в пропасть. Они не успели опомниться, как, увлекаемый Ольгой, начал сползать к краю бездны Ганс Штауфендорф. Клаус быстро забил ледоруб в снег, закрепил за него веревку. Ганс перестал скользить, веревка, ведущая от него к Ольге, натянулась. Ольга повисла над пропастью. Степан, Клаус и Ганс с двух сторон начали осторожно поднимать Ольгу. Когда опасность миновала, Степан, протягивая флягу с кофе, отчитывал Ольгу:

— И не стыдно? Кому-кому, а тебе…

Ольга улыбалась, подмигивала весело подругам, как будто ничего не произошло.

Да, это была отважная девушка. И ребята были отчаянные. Погода к вечеру испортилась. Гроза и ливень загнали альпинистов под нависшую скалу. Ветер выл, те и дело меняя звуки. Гром, усиленный эхом, сотрясал перевал. Вспышки молний на миг выхватывали из тьмы словно в оцепенении застывшие скалы. Даже не верилось, что совсем недалеко внизу плещутся волны теплого моря, цветут магнолии.

Гроза прекратилась лишь к полуночи. Ветер отогнал тяжелые тучи и, обессилев, затих. Небо, словно сбросив с себя тяжелое покрывало, обнажило звезды. Они были теперь особенно крупными, казалось, их можно было достать рукой.

Девушки замерзли и под утро забрались в свои спальные мешки. Ольга и не заметила, когда Клаус успел положить возле нее ветку нежного рододендрона. Это заметил Степан. Он понимающе посмотрел Клаусу в глаза, по промолчал. Клаус смутился, но все же спросил:

— Твой друг Борис влюблен в Ольгу?

— Борис? — удивленно улыбаясь, переспросил Степан.

— Да, это видно.

— Ольга — племянница Бориса.

— Что это — племянница? — не понял Клаус.

— Дочь родного брата.

«А ты сам не влюблен в Ольгу?» — хотелось Клаусу задать еще вопрос, но он счел это бестактным и промолчал.

Клаус и Степан немного вздремнули, прижавшись спиной к спине и, как говорят альпинисты, укрывшись веревкой.

На следующий день Клаусу и Гансу предстояло покинуть лагерь «Рот-фронт»: заканчивался срок сборов. За двадцать дней русские парни и девушки стали для Клауса друзьями, опасные Кавказские горы сблизили их, научили ценить товарищество. Уезжая тогда в Берлин, он не знал, встретит ли еще когда-нибудь этого добродушного смелого Степана, отчаянного и бесшабашного Бориса Севидова, темпераментного Аршака Петросяна, Ольгу…

2

Клаус напрасно иронизировал. Отец был на весьма важном совещании, собранном рейхсминистром Розенбергом в малом зале заседаний имперского министерства на Унтер-ден-Линден, 63.

Имперское министерство по делам оккупированных территорий вынуждено было в сорок втором году, когда война с Россией приняла затяжной характер, менять свою тактику. И хотя основной принцип, рожденный в ставке фюрера еще в июле сорок первого года — «оккупированные советские территории следует, во-первых, подчинить, во-вторых, ими следует управлять, в-третьих, их следует эксплуатировать», — оставался прежним, организация и методы работы требовали изменений.

Кроме многочисленных коллег из своего министерства Розенберг пригласил представителя хозяйственного штаба «Восток» генерала Штапфа, который прибыл на совещание вместе со своим помощником, командиром бригады по восстановлению и эксплуатации месторождений нефти генералом авиации Эрвином фон Штауфендорфом. Этот факт красноречиво подтверждал предположение доктора Берка о том, что на совещании предстоит серьезный разговор о Кавказе. Рядом с Эрвином фон Штауфендорфом сидел его сынок Рудольф.

На такое представительное совещание Штауфендорф-младший проник в качестве представителя от группы армий «А». И немудрено: оберштурмбанфюрер Рудольф фон Штауфендорф — адъютант генерала Кестринга. Здесь, на совещании, он представляет своего шефа.

Последнее обстоятельство несколько огорчало доктора Берка. Ему необходимо было встретиться с самим генералом Эрнстом Кестрингом. Проклятый туман помешал инспектору кавказских вспомогательных войск прибыть в Берлин. А поговорить доктору Берку с ним было о чем. Совсем недавно доктора Берка, возглавлявшего до этого отдел по общим вопросам в министерстве по делам Востока, несмотря на тупое упрямство Альфреда Розенберга, назначили представителем министерства при группе армий «А».