Перевернутый. Шут

Изабелла не понимала, о чем говорила ее сестра и что она такого сделала, чтобы Маделейн так сильно возненавидела ее. Сколько лет помнила себя Изабелла, столько же лет ее мама, Шарлотта Луи де Мейер, ненавидела ее, называя девушку позором своей жизни, не называя точную причину. Со временем Маделейн присоединилась к матери, и Изабелле стало доставаться вдвое больше, чем раньше. Отец сестер, Адольф Джин де Мейер, не знал о происходящем, Изабелле и ее сестрам запретили говорить ему об этом под угрозой ужасного наказания. Шарлотта всегда повторяла одни и те же слова, когда сердилась на Изабеллу, называя ее своим позором, спрашивая, почему она не убила Изабеллу, когда та родилась, или почему не отдала Изабеллу в женский монастырь, где бы она провела всю свою жизнь, и много других ужасных вещей, которые не стоит повторять.

– Пока ты спала, я отправила письмо родителям в Париж, – Маделейн скрестила руки на груди. – После обеда ты отправишься домой, и это не обсуждается.

– Что я такого сделала, что ты и мама меня ненавидите?! – не выдержав, воскликнула Изабелла, расплакавшись. – Почему вы так ко мне плохо относитесь? Стоит мне сделать неверный шаг, как вы ругаете меня. Любым моим поступком, самым правильным, вы все равно недовольны. Что я вам сделала?

– Что ты сделала? Ты действительно хочешь об этом знать? А что если это горькая правда, услышав которую, ты будешь сожалеть, что не держала свой гадкий язык за зубами?

– Маделейн… – выдохнула Изабелла имя сестры, не зная что ответить.

– Изабелла Мойн де Мезьер. Или, может быть, Изабелла Ровере Боргезе.

– Ч-что?

Ровере Боргезе. Насколько Изабелле было известно, человека с подобной фамилией в окружении ее семьи не было. Но Изабеллу больше сейчас всего волновало, почему Маделейн так назвала ее.

– Изабелла Ровере Боргезе, – повторила Маделейн, покачав головой и снова направившись к сестре, взяв со стола веер в руки. – Также всем известна как Изабелла Мойн де Мезьер, которая ни капельки не похожа ни на кого из своей семьи, – подойдя к девушке, Маделейн резко схватила ее за руки, насильно повела на другую часть комнаты и усадила за туалетный столик. – Ни на сестер, ни на мать, ни на отца. Даже ни на кого из дедушек и бабушек со стороны отца или матери, – Маделейн повернула голову сестры к зеркалу, стоящему на столике. – Ты когда-нибудь задумывалась над этим?

Изабелла отрицательно покачала головой, с трудом сдерживая новый поток слез.

– Нет? А я – да. И я знаю, почему. Маргарита тоже знала, но ей стало жалко тебя. Бедная Маргарита, у которой всегда было мягкое сердце, – Маделейн отпустила голову сестры и взяла ее за плечи, оставаясь стоять за спиной и смотря на отражение Изабеллы. – Адольф Джин де Мезьер не твой отец.

Слова сестры эхом отдались в ушах Изабеллы, ее глаза округлились, из них полились слезы.

– Ты нежеланный ребенок, – Маделейн до боли сжала хрупкие плечи Изабеллы. – Нет, ты не результат романа или случайности, – Маделейн наклонилась и прошептала следующее слова сестре на ухо: – Ты дитя сексуального насилия.

* * *

– Как продвигается ваше дело? – спросил Феликс своего друга за обедом.

– Вполне нормально, но я считаю, что оно может продвигаться лучше, чем сейчас, – ответил высокий слегка полноватый мужчина, сидящий напротив Феликса за столом и разрезавший большой кусок мяса на своей тарелке.

– Разве вы не работаете во дворце с финансами?

– Да, но я собираюсь покинуть свой пост, как только хорошенько раскручу свое дело, – мужчина тяжело вздохнул. – Я уже слишком стар. Было бы хорошо, если бы мой сын, – Франк кивнул на Флорента, сидящего рядом с ним по правую руку, – занял бы мое место, но, к сожалению, этого не случится. Его сердце принадлежит океану.

– Море – это тоже очень хорошо, по крайней мере, я так считаю, – пожал плечами Феликс. – Да, оно опасное, но это лучше, чем сидеть дома и ничем не заниматься. И, насколько мне известно, – мужчина посмотрел на Флорента, – ваш сын сейчас известен как один из самых удачливых мореплавателей за последние несколько лет.

– С этим я не могу поспорить.

– Флорент, расскажи мне, пожалуйста, как прошло ваше недавнее мореплавание?

– Феликс Мариус Ле Мойн, оно прошло замечательно, – мужчина, чьи кудрявые черные волосы были убраны в низкий хвост, открывая его квадратное лицо с густыми бровями и большими светло-карими глазами, неохотно перевел свой взгляд с Марье, сидящей напротив него, на ее отца. – И я смело могу назвать его одним из самых удачливых.

– Разве? – Феликс удивленно поднял брови – Ох. Не мог бы ты, раскрыть подробности?