Перевёртыши

После оперативки он не пошел домой, хотя до обеда был отпущен отдохнуть – поехал на квартиру к Свиридовым, надеясь застать изверга дома, притащить в отдел и допросить. Это был участок того самого Хрулева, который на оперативке сидел ни живой ни мертвый. Однако Павлу показалось странным, как на его информацию реагировал их начальник – полковник Зыков Петр Петрович. Обычно он начинал злиться, кричать на участкового, требовать объяснительных, а здесь выражение его лица просто ничего не выражало. Он был спокоен, бросал взгляд на Хрулева. А когда Павел сказал, что изучил все материалы зверских поступков Свиридова и что считает целесообразным возбудить в отношении его уголовное дело, полковник его остановил.

– Послушай, Смирнов, ты отдежурил, передай все материалы Хрулеву, пусть проводит дознание и разбирается.

– Но там уже следственными органами попахивает, – постарался мотивировать свои действия Павел.

– Ты чего перебиваешь начальство, – вскипел полковник, – отдежурил и иди отдыхать.

В коридоре он встретился взглядом с Хрулевым, тот загадочно улыбнулся и прошел мимо.

Дождь снова плакал, стучал по лужам, люди спешили, спрятавшись под зонты. Проносившиеся по дороге машины «окатывали» прохожих с ног до головы. Павел, зябко поежившись, сел в машину и направился по указанному в заявлениях и объяснениях адресу, долго звонил в дверь, но там не было слышно ни единого звука. Дверь была страшная, вся в заплатах, шрамах, скрепленных металлом – понятно было, что выбивали ее неоднократно.

Минут через пять дверь квартиры напротив приоткрылась, появились строгие глаза пожилой дамы.

– Чего трезвонишь, сейчас милицию вызову, – командным голосом проговорила женщина.

– Я из полиции, – раскрыв удостоверение, показал Павел.

– Не вижу, ближе поднеси, – потребовала женщина.

Зная характер таких вот соседок, которые могли о многом поведать, Павел подошел поближе; здороваясь, поднес прямо к лицу женщины свое удостоверение.

– Как мне найти Ваших соседей? Подскажите, очень нужны.

– А что случилось?

– Это я Вас хотел бы спросить – что вчера здесь произошло?

– Понятия не имею, тихо все было, да и кому тут шуметь? Разбежались Свиридовы давно. Вернее, Сашенька убежала, детушек прихватила и свалила куда-то, а этот придурок за ней рванул.

– Вы хотите сказать, что Свиридовы здесь не живут? Как давно? – поинтересовался Павел и попросил женщину снять цепочку, сдерживающую ее дверь, желая поподробнее расспросить любопытную соседку о семье Свиридовых.

Открыв дверь, та встала на пороге, давая понять, что в квартиру его она не впустит.

Оглядев Павла с ног до головы, женщина произнесла:

– Да участковый наш и так заколебал со своими расспросами, ходил чуть не каждую неделю, все спрашивал: шумят ли соседи, ругаются ли, плачут ли дети. А мне почем знать? – отведя глаза в сторону, говорила она. Это был первый признак, что не хочет она ему ничего рассказывать. Павлу нужно было знать почему.

– Почему Вы не хотите со мною поговорить? – дружелюбным тоном поинтересовался он.

– Да говорю же, сколько можно выспрашивать соседей. Кто знает, что там происходит – кино вечерами смотрю в другой комнате, своих дел хватает, чтобы еще чужими интересоваться. Мужик вроде бы культурный, голос такой спокойный, кто знает, – повторяла соседка одну и ту же фразу.

– А кто знает? – прервал Павел, – может, водички мне нальете, с работы иду, дома еще не был, – проговорил, пытаясь вызвать ну хоть какие-то другие чувства.

– Да проходи, чего встал, мне же холодно, – делая шаг к себе в квартиру, проговорила женщина, похоже хоть чуть-чуть да оттаяв.

– Как Вас зовут? – поинтересовался Павел, представившись лейтенантом полиции Смирновым. Отпив глоток принесенной воды, сказал, что соседка Александра в реанимации, он хотел бы узнать, где находятся ее дети и как найти ее мужа. У соседки при этом округлились глаза и постепенно наполнились слезами.

– Галина Ивановна я, – вытирая катившиеся по полным ее щекам слезы, произнесла, – добил все-таки паразит.

– Кто ее добил? Вы можете мне объяснить? – стараясь не упустить момента в разговоре, поинтересовался Павел, – Вы же сказали, что муж у Александры воспитанный и спокойный.

– С нами он такой и есть, только «здрасьте» с улыбочкой да «спокойной ночи» и слышали от него, а как дома соберутся, так день ото дня не легче – все крики да шум, и не просто крики: Саша бегает и кричит, чтобы не трогал, детки рыдают.

– А полиция часто приезжала? Вы вызывали?

– Мы не вызывали, а со слов Сани, так она если и вызывала – никто не приезжал. Участковый приходил, когда она заявления писала, только толку-то что с того – Глеб всех так уластит, что ничего ему и не будет.

– Что Вы этим хотите сказать?

– А чего сказала, то и думайте; Саню убедит, что все будет хорошо – он предприниматель хренов, деньги водятся, кого словами, кого деньгами «ластил», я с ним не была, – продолжая вытирать так и катившиеся из ее глаз слезы, говорила Галина Ивановна.

Петр немало уже видел таких соседей, вряд ли она захочет подписать свои показания на бумаге, не любят соседи с соседями ссориться, в дела семейные влезать.