Перевёртыши

– Ну что, дорогая Александра, Вы согласны со мной, что выздоровеете, будете радоваться жизни? Сколько у Вас деток? – поправляя одеяло, разговаривала Наталья с лежащей неподвижно больной, и вдруг она увидела, как из краешка глаза у женщины на висок потекла слеза. Слезы появились и на ресницах Натальи.

– Милая Вы моя, значит, слышите Вы нас, значит, боретесь, умница; я Вам сейчас попить принесу, спрошу у Виктора Ивановича разрешения и принесу. Вы лежите, не плачьте, – погладив женщину тихонечко по плечу, Наталья вышла из палаты. Она работала в этом отделении уже несколько лет после медицинского колледжа и видела, как умирали люди, сострадала, переживала за врачей, жалела близких. Говорят, что со стажем притупляется эмоциональная составляющая, что переживать люди в белых халатах перестают, но у нее пока этого еще не получалось; она видела, как переживает Валерий Иванович и все лечащие врачи. Был у них тут один очень жесткий врач, мог голос и на больного просто так повысить, так его Валерий Иванович очень быстро из отделения выжил по-тихому, как он умеет.

Саша снова погрузилась в ту самую неизвестность, что называется «без сознания». Однако для нее реальность вернулась и была не самой простой. Все, что произошло в их семье когда-то, выглядело реальностью прямо здесь и сейчас.

Вот она стоит у окна, ждет Глеба, а тот все не возвращается; Иван еще совсем не большой, а Ира только что родилась. Она любит Глеба, только уже понимает, что не знает – за что. Синяки на ее теле практически не успевают сходить, как появляются новые. Дома Глеб ведет себя как изверг, может ударить просто так, когда проходит мимо, зато на улице он сама любезность, даже голос у него становится мягким. Хлопает входная дверь в квартире, и Саша вздрагивает, Ваня бежит к ней и прячется за нее, обхватив ее ногу руками.

– Корми, – командует Глеб.

– А ты чего как зверек смотришь? – протягивает руки к сыну, тот прячет голову в юбку мамы. Глеб хватает ребенка, тот начинает извиваться, пытается вырваться, машет руками и ногами.

– Что ты делаешь, оставь Ваню, – кричит Саша, ее сознание холодеет; понимая, что что-то сейчас будет, она подбегает к мужу, тот разворачивается, смотрит как зверь, не отпуская сына, и пинает ей в живот, она хватается за живот и сгибается от боли. В это время Глеб выходит в прихожую и подвешивает ребенка за футболку на металлический крюк для одежды.

– Ты что творишь? – пытается кричать Саша, но закрывает голову руками, понимая, что сейчас будет побита.

Глеб подходит к ней, дважды ударяет кулаком по спине и уходит на кухню. Пересилив боль, Саша, опираясь на стену, движется в сторону прихожей, где кричит ее сын. Снимая Ивана с вешалки, она прижимает мальчика к себе и несет его в спальню.

– Мама, мне страшно, папа злой, он меня не любит, – сквозь слезы твердит сынуля.

– Нет, Ваня, – успокаивает его Саша, – папа тебя любит, а это с тобой сделал не папа, это оборотень, – так старается она унять душевную боль ребенка, тот затихает и шепчет:

– Так это значит не папа бьет и тебя?

– Конечно, мой родной, это только оборотень так может делать.

– А где же в это время наш папа?

– Он на работе.

И с этого времени Иван так называет всегда отца, как только он поднимает на них руку. И бабушке с дедушкой он говорит, что снова оборотень приходил. И дальше.

Видит Саша и все ощущает на себе четко и ясно, как Глеб в присутствии Ивана, уже достаточно подросшего, бьет ее; она падает, он подходит, наклоняется и начинает руками душить, она теряет сознание – все, как наяву. Глаза ребенка полны страха, он молчит. Когда она приходит в себя, то одна дома лежит на полу, и в квартире никого нет. Сколько лежит она так, не помнит. Отлежавшись, она приводит себя в порядок, надевает свое любимое белое платье, которое очень любит сын, идет в школу. Видит, как сын, увидев ее в коридоре школы, разворачивается и бежит в свой класс, закрывая за собой дверь. Только из рассказа учительницы она узнает, что Иван подумал, что она – привидение, так как отец сказал, что она мертва, и увел его в школу.

Снова всплывают картины их жизни… Глеб – так зовут ее мужа – стоит с букетом ярких роз, кается, что был не прав, и она в очередной раз дает ему шанс исправиться. Искренне верит, что он больше не будет ее бить, у них уже двое детей, но все продолжается. Когда он узнал, что она беременна третьим, он закрыл ее дома и не выпускал всю беременность – знал уже, что у нее опухоль. Она жутко боялась, но страх за детей был сильнее всего на свете, и она жила взаперти, опасаясь за жизнь и здоровье детей.

Боль внизу живота напомнила о том, что роды начались, вызвать скорую помощь Глеб не захотел. Она просила одуматься, боялась, что не справится сама и ребенок может родиться мертвым, за саму себя страха не было.