Перевёрнутый мир

– Ах ты боже мой! – театрально всплеснула руками Рита. – Ты забыл про кино, которое сам и украл? Я раньше и понятия не имела, что можно воровать кино, я думала воруют только вещи! – Рита вцепилась острыми коготками в мои плечи и дыхнула в лицо спиртным. И уже почти шепотом продолжала: – Впрочем, подумаешь, велика беда – украсть у мальчишки, правда, Ростислав Евгеньевич? Про лесного бога вы тоже у кого-то украли? А мальчишку-то турнули из института. Дурак, вздумал объявить, что он написал этот рассказик. Плагиаторам не место среди настоящих талантов, правда?

Я похолодел. Все же от Лютика я не ожидал такого. К тому же он дал мне слово. Впрочем, какое слово может быть у человека, торгующего людьми?! Я посмотрел на часы. Я должен во что бы то ни стало успеть на юбилей. Но сегодня я не стану разбираться с Лютиком, пожалуй, не стоит портить настроение в такой день. Парня, конечно, жаль, но я сделал что мог, к тому же он сам отказался от моей помощи.

– А ведь это вы приложили к этому руку, вы! – закричала Рита. – Мне Лютик все рассказал! Как вы украли рассказ Дана! А он так в вас верил! А я… Я…

Эта скотина решила спихнуть вину на меня, недаром он заставлял писать сценарий вместе с ним. Чуть что – я бы оказался крайним. Но бог с ним. Дан еще раскроет правду Рите. Я не понимал другого. Когда мой лучший друг Лютик успел меня оговорить?

– Погоди. Рита, погоди. – Я подал ей стакан холодной воды, и она залпом выпила. – При чем тут Лютик, когда он тебе это успел наплести? Вы же не знакомы.

Вдруг Рита обмякла, ее губы задрожали, она невидящим взглядом смотрела на окно. За окном два сизых голубка клевали зерно, которое я подбрасывал каждый день.

– У вас было много-много цветов. Где они? Они тоже все умерли? Как и мой Джерри? Он был моим лучшим другом, Джерри… Он не умел предавать…

– Рита, девочка моя, маленькая моя… – Я осторожно тряс ее за плечи, пытаясь разбудить от кошмара. – Что с тобой, Рита, опомнись. Скажи, при чем тут Лютик?

– Мы с Джерри гуляли каждый вечер. Он был такой веселый. Почему все хорошее умирает, почему кругом столько зла? Я не понимаю. А Лютик сказал, что он станет моим лучшим другом. Он хороший, Лютик…Он добрый. Он тоже любит собак… И меня…

Из глаз Риты потекли слезы. Но она по-прежнему плохо соображала. Но, кажется, начинал соображать я. Я до боли впился ей в плечи, я стал трясти ее все сильнее и сильнее. Два голубка шумно вспорхнули и улетели ввысь. Там, под чистым небом, все было гораздо проще и справедливее.

– Ты была у него? Скажи, ты была у него, да? Только скажи одно слово. Опомнись, Рита, одно только слово.

– Да, – просто сказала она и посмотрела на меня отсутствующим взглядом. И вдруг разрыдалась. Она плакала так отчаянно, так болезненно, что я даже не стал ее успокаивать. Это было бесполезно. Ей сейчас нужны слезы.

Эта скотина заманила к себе домой девчонку, которая только что похоронила преданного друга. Заманила хитростью, изощренным сочувствием. Воспользовавшись ее слабостью. Ее болью. Этот старый пошляк даже пообещал ей роль и… Дальше… Я думать не мог, что было дальше. Наступила блокировка мыслей. И я неожиданно успокоился. И закурил сигарету.

Рита подняла на меня красное, вспухшее от слез лицо. Она так мало напоминала ту девчонку, которую я знал еще совсем недавно. С которой мы выгуливали собаку и разговаривали о неизвестном парне из лесного поселка, которого все прозвали лесным богом. Кажется, он всех предал в этой истории. Но только не Риту. Что же с тобой сделали, девочка. И со мной…

– Все кончено, Ростислав Евгеньевич, все кончено, – глухо выдавила она, – Все равно – кругом только воровство, ложь и предательство. Так лучше я стану сниматься в кино. Там все это так легко оправдывается. Я там себя оправдаю. И не нужно винить Лютика. Я сама виновата, сама пошла на это. Потому что вдруг поняла, что кругом одно кино. Так не все ли равно? Я любила вас, я любила Джерри, где вы теперь? Я хотела выбрать такую профессию, в которой много любви. Пожалуй, я ошибалась. Много любви только в кино. И кино все оправдывает…

Я слушал ее молча, прикуривая одну сигарету от другой, внимательно глядя в Ритины светлые глаза. В них так мало осталось детского, наивного. И все же еще осталось. Я не знал, что ей ответить. Пока не знал. Единственное, что я мог, это уложить ее в свою постель, укутать потеплее пледом и дать успокоительное. А самому отправиться на юбилей великого режиссера Лютика, моего честного надежного друга.

Когда я пришел, праздник был в разгаре. Я сел с краю, и на меня никто не обратил внимания. Все восторженные взгляды были устремлены на сцену. Лютик, маленький, мягкий, словно воздушное пирожное, стоял посреди сцены в смокинге и бабочке, лаковых остроносых туфлях и с неизменной тросточкой, барахтающейся в толстой ручонке. Я подумал, что пару часов назад у этого человечка была Рита. Он сумел сделать себе подарок ко дню рождения. Теперь он принимал подарки от своих почитателей и друзей. Что ж, скоро придет и моя очередь сделать подарок. Подарок лучшему другу.