Перевоплощение

– Хорошо. Значит физическую травму, как причину заболевания можно исключить. Хорошо, Мэри. Мне надо идти. На следующей неделе я свяжусь с вами. До свидания, – мистер Браун подхватил портфель и вышел из квартиры.

– До свидания, – отозвалась Мэри и медленно закрыла за ним дверь. Вернувшись на кухню, Мэри опустилась на табурет и смахнула рукой выступившую на глазах слезинку.

– Что ж такое произошло с Дэниелем, что даже доктора ничем помочь не могут? Как будто подменил кто.

Из зала вышел Эван Макмилан.

– Мистер Браун уже ушел? – спросил он, войдя на кухню.

– Только что.

– Что он сказал?

– Он не знает, что с нашим сыном, – Мэри уронила голову на колени и залилась горючими слезами.

– Так и сказал? – Эван Макмилан приподнял бровь.

– Сказал, нужны какие-то исследования дополнительные, – Мэри подняла голову и посмотрела на мужа.

– Ладно, только не плачь. Ты же знаешь, я этого не люблю.

– Знаю, но поделать с собой ничего не могу. Это мой ребенок, и как любая мать я хочу, чтобы мой ребенок был здоров. У меня сердце кровью обливается, но тебе этого не понять.

– Ну, конечно, – хмыкнул Эван Макмилан, направляясь прочь из кухни. – Я же тупой.

– Ты не тупой, – прошептала Мэри, роняя голову на колени. – У тебя просто нет сердца.

Едва отец покинул кухню, Дэниел выбрался из-под стола и побежал в свою комнату. Запрыгнув на кровать, он растянулся на боку и выгнул спину.

«Подозрения на шизофрению, – Дэниел вспомнил слова мистера Брауна и фыркнул. – А еще какое-то там расстройство личности. Сам ты шизофреник и растроенная личность. Сказал бы – бес вселился, так нет, сразу шизофреником называет… Да-а-а, не повезло Тайги. По врачам затаскают беднягу. Ну и черт с ним, главное, чтобы меня не трогали».

В комнату вошла Мэри. Бросив взгляд на кота, развалившегося на кровати сына, она подошла к балконной двери и открыла ее.

– Проветрю немного комнату, Тайги. Запах здесь нехороший, несвежий, – Мэри подошла к кровати и присела на краю. Рука ее потянулась к коту и коснулась его мягкой шерсти.

– Горе у нас, Тайги, – сказала Мэри, гладя кота. – Что-то случилось с Дэниелем, и никто не знает, что с ним.

Капелька слезинки скатилась по щеке женщины и упала на грудь. Мэри хлюпнула носом и вытерла глаза.

«Шизофрения у него. Личность у него того, растроилась», – Дэниел зафыркал. Ему стало весело, когда он снова вернулся воспоминаниями в недавнее прошлое.

Мэри от неожиданности отдернула руку и с удивлением посмотрела на кота. Дэниел воспользовался моментом, выскользнул из-под руки матери, спрыгнул с кровати и забрался под стол.

«Как мне надоели ваши сопли, а еще эта рука. Себя гладь, меня-то зачем?»

– Дэниел недовольно фыркнул и свернулся в калачик возле батареи.

Мэри проводила кота удивленным взглядом, затем поднялась и покинула комнату.

«Вот это здорово. Было бы хорошо, если бы вообще никто не заходил в эту комнату. Что вам здесь, сахаром посыпано?»

Ветер дернул за штору, колыхнул тюль и заиграл волосками на теле кота.

«Как-то скучно вот так целые дни проводить. Лежать и ничего не делать, нет, я так не могу. Я не кот, хоть и тело кошачье», – Дэниел выбрался из-под стола, вышел на середину комнаты и завертел головой, думая, чем бы себя занять. Внезапно взгляд его зацепился за штору, вновь потревоженную вездесущим ветром. Дэниел приблизился к балконной двери, скользнул в дверной проем и оказался на балконе, затем запрыгнул на коробку из-под компьютера, с нее перебрался на деревянный ящик, а с ящика – на подоконник. Дэниел осторожно выглянул наружу. Внизу виднелся пустой внутренний дворик, с трех сторон окруженный домами: двухэтажкой, в которой жил Дэниел, трехэтажкой напротив и четырехэтажкой справа. Слева, за проволочным забором, протянулась серая полоска автомобильной дороги. Чуть дальше виднелась громада холма Говен, а еще дальше убегали на север к Грампианским горам пустоши – вотчина шотландских ветров, серых туманов и пьяных дождей, глухих дебрей и диких холмов.

Дэниел приподнялся на передних лапах, вытянул тело стрелой и устремил взор по направлению к Грампианским горам. Нос его ожил, задвигался вместе с усами, будто пытаясь унюхать воздух далеких, укрытых небесным облачным одеялом гор. Налетевший порыв ветра заставил Дэниела вжаться в подоконник, вцепиться в него когтями всех четырех лап, чтобы не упасть с балкона. Проверять количество собственных жизней у Дэниела не было никакого желания.

Дэниел отодвинулся от края подоконника и вновь устремил взор на невидимые отсюда пустоши.

«Вот там тебя точно никто не достанет. Там и людей, раз-два и обчелся. Но далеко, да и холодно там. Здесь теплее», – Дэниел бросил последний взгляд на дорогу, бежавшую неподалеку, затем перевел его на темное, клубящееся тяжелыми облаками небо и соскочил с подоконника на пол.

Вернувшись в комнату, Дэниел почувствовал голод.