Переворот

Вечерело, на крыше было прохладно. Кожаная куртка, в последнюю минуту наброшенная на плечи, хорошо защищала меня вечерней свежести. Иррек же в своем модном тонком костюмчике и зубами выстукивал популярный мотивчик одного латиноамериканского танца. Тоже мне, а ведь в свое время Иррек был настоящим виртуальным мужиком, которому все было нипочем! Цивилизация сделала его homo sapience, но одновременно превратила в слабое, изнеженное существо, которое без благ этой же цивилизации не представляет, как может существовать. В десантном отсеке глайдера было тепло и не было никакого сквозняка. Пилот глайдера, дождавшись момента, когда последний гном захлопнет люк десантного отсека, тут же пошел в набор высоты. Воздушное пространство столицы, в отличие от городских улиц и площадей, строго контролировалось ПВО и ВВС Империи, поэтому пилоту глайдера пришлось пройти опознавание, прежде чем ему разрешили пролет над столицей и приземлиться на крыше одного из высотных зданий города.

Большой ватагой мы прошли в грузовой лифт и спустились на десятый этаж здания, превращенный в огромную приемную, где работали две секретарши, и несколько человек ожидало приема. Герцег повел себя так, как гномы всегда ведут себя на широкой публике, без особого смущения и робости он потащил меня за собой к дверям одного из кабинетов и решительно взялся за его ручку. По всей очевидности, одна из секретарш еще не встречались с гномами, поэтому не ожидали от маленького и симпатичного кирианина с большой бородой подобной наглости. Она всполошилась и бросилась преграждать дорогу Герцегу, но мы с ним уже шагали через порог кабинета. Я не успел и слова сказать, как оказался в большом кабинете, где два кирианина мирно беседовали за маленьким столиком и неторопливо пили чай.

Я вздохнул с облегчением, в одном из мужчин узнав имперского министра финансов Юниса, с которым уже встречался и мы подружились. Напротив Юниса сидел хорошо одетый мужчина интеллигентного вида в очках с оловянной оправой. На звук открывающейся двери имперский министр Юнис обернулся и, моментально узнав меня, выскочил из-за столика и направился меня встречать. Полковник Герцег явно не ожидал подобного проявления дружеских чувств и намерений. Он выдвинулся вперед меня и, многозначительно положив руку на кобуру с ручным фазером, преграждая собой тому дорогу. Но министр Юнис сделал вид, он не заметил полковника Герцега, и прямо над его головой начал пожимать мне руку. Я с интересом рассматривал лицо Юниса и думал, почему имперский министр сделал вид, что не заметил моего гнома охранника. Своим поведением он поставил его в щекотливое положение, а гномы злопамятны, рано или поздно Герцег отомстит ему за подобную недобрую шутку. Мне же подобные скандалы между своих кириан были совершенно не нужны! Полковник Герцег в этот момент походил на перезревший помидор, вставь детонатор в известное место и он взорвется. Но я был воспитанным и тактичным кирианином, поэтому сделал вид, что ничего особенного не произошло и, пожав руку с министром Юнисом, вслед за ним отправился к чайному столику.

Министр Юнис представил мне своего собеседника, которого назвал доктором Роббером, советника императора по вопросам пропаганды и агитации. А я подумал, ну, прямо, настоящий вечер чудес, ехал к министру Юнису посоветоваться и попросить помощи в финансировании одного проекта, а он нам тут же представляет кирианина, который на своем горбу тащит груз ответственности за работу имперских средств массовой информации и имперского галовидения. К сожалению, полномочия этого советника императора были весьма ограниченными. Если этот человек в оловянных очках мог делать все что угодно с имперскими средствами массовой информацией и имперским галовидением, то все вопросы, которые касалось частных СМИ и частного галовидения, были вне его компетенции. Частные владельца и акционеры средств массовой информации за своими спинами имели столько инвесторов и банкиров, которые по одной только просьбе кланов Ястребов, Медведей и Муравьев выделяли им столько имперских кредитов, что они плевать хотели с высока на мнение доктора Роббера в придачу с его Императором Иоанном.

Я вежливо попросил все еще раздраженного полковника Герцега пригласить в кабинет нашего Иррека, который из-за присущей ему врожденной стеснительности и застенчивости так и не решился перешагнуть порог кабинета министра на глазах гневной министерской секретарши.

Пока Герцег бегал за Ирреком, я подошел к бару за спиной доктора Роббера, взял небольшой бокал и налил себе клюквенного сока, цвет которого соответствовал цвету кагора, пусть собеседники думают, что я пью вино. Появился Иррек, смущенный и с красным румянцем до бровей, он настолько волновался, что чуть не пролил на стол мой же бокал морса. С большим трудом мне удалось усадить взволнованного друга в кресло, приказав ему внимательно прислушиваться к разговору и не перебивать собеседников.

* * *