Перевороты

Ни к Раску, ни к заместителю министра обороты Розуэллу Гилпатрику еще не обращались, однако Болл об этом умолчал. Договорив с Кеннеди, он позвонил Раску в Нью-Йорк и рассказал, что намеревается отправить телеграмму в Сайгон, которую одобрил президент. Раск по привычке ответил, что согласен на все, что решил Кеннеди. Он даже добавил в текст еще одно предложение: «Вы также можете сообщить соответствующим военным командирам, что мы окажем им прямую поддержку во время краха центрального государственного аппарата».

Согласно протоколу Госдепартамента, столь важную телеграмму должны были одобрить не только президент и Госсекретарь, но и министр обороны, глава ЦРУ и председатель Комитета начальников штабов. Так как все они оказались вне зоны доступа в тот день, Болл обратился к их заместителям. А чиновники их уровня не имеют обыкновения оспаривать решения президента.

Как только антизьемовская группа получила все необходимые разрешения, им осталось дождаться лишь финальной отмашки Кеннеди. На этот раз президенту звонил Майкл Форрестол, член Совета национальной безопасности, однако Кеннеди, к его удивлению, вдруг начал колебаться.

«Вы уверены, что все в порядке?» – спросил президент.

Форрестол ухитрился убедить Кеннеди, что так и есть. В девять сорок три, тем же вечером, служащий Госдепартамента отправил телеграмму. Дебаты, которые стоило провести заранее, разразились лишь в понедельник утром.

Злой, Кеннеди вызвал советников по внешней политике в Белый дом и начал собрание, строго отчитав Хилсмана, Гарримана, Болла и Форрестола за то, что он назвал «импульсивностью». Генерал Максвелл Тейлор, председатель Комитета начальников штабов, был в точно таком же расположении духа. Он сказал, что никогда бы не одобрил подобную телеграмму, и обвинил ее создателей в исполнении «агрессивного обманного маневра», который мог произойти лишь во время выходных. Вице-президент Джонсон, министр обороны Макнамара и глава ЦРУ Джон Маккоун единогласно предупреждали, что свержение Зьема потянет за собой куда больше проблем, чем решит. Спор затянулся еще на четыре дня. Кеннеди злился.

«Господи! – воскликнул он в разговоре с товарищем. – Мое правительство трещит по швам!»

В Сайгоне Лодж уже полным ходом готовил переворот. Он отправил сообщения дружественным генералам, а также череду телеграмм в Вашингтон, желая поскорее выступить против Зьема. В одной из них, за двадцать девятое августа, Лодж предупреждал, что, если США не «будут действовать быстро», Южный Вьетнам вскоре окажется в лапах «прокоммунистических или в лучшем случае нейтральных политиков».

«Мы встали на путь свержения правительства Зьема. Дороги назад нет, репутация США тесно связана с этой страной, что уж говорить, если просочатся иные факты. В более масштабном смысле, я считаю, у нас нет пути назад, ведь при правительстве Зьема мы не победим в этой войне».

Телеграмма, очевидно, впечатлила Кеннеди. Через несколько дней он встретился с журналистом телеканала «CBS» Уолтером Кронкайтом на лужайке своего убежища на Кейп-Коде. Когда Кронкайт задал вопрос, может ли Зьем победить в войне, Кеннеди дал ответ, ставший сигналом Сайгону.

«Если произойдут изменения в его политике и штате, то, думаю, да, – сказал президент. – Если изменений не будет, я считаю, что шансы на победу невысоки».

Услышав это, Зьем и Ню поняли, что их власть в опасности, и принялись искать новую стратегию. Ню предложил Северу установить добрые отношения между их государствами. Вскоре после этого Национальный фронт освобождения заявил, что хочет вступить в коалиционное правительство на Юге. Генеральный секретарь ООН У Тан призвал к «разрешению ситуации на Юге» и дальнейшему воссоединению Вьетнама. Президент Франции Шарль де Голль поддержал эту идею, а французский посол в Сайгоне начал тайно сотрудничать с польским коллегой, чтобы наладить связь между правительствами Северного и Южного Вьетнама. Впрочем, ЦРУ все же узнало об их деятельности.

Перед администрацией Кеннеди встал ужасный выбор: поддержать коррумпированное и не имеющее поддержки среди народа правительство или же совершить переворот и его свергнуть. С точки зрения истории возникает резонный вопрос: почему же никто не предложил вполне закономерный третий вариант? США могли просто умыть руки и оставить вьетнамцев решать проблемы самостоятельно. Да, в стране, скорее всего, установилась бы коммунистическая или прокоммунистическая власть, однако в конечном итоге это все равно произошло. Своим уходом США могли бы спасти сотни тысяч жизней, избежать разрушения Вьетнама и тяжелейшей травмы для народа Штатов со времен Гражданской войны. Почему же никто этого не предложил?