Перевороты

«Попытка переворота произойдет одиннадцатого сентября, – телеграфировал Девайн. – Участвуют все три вида войск, а также карабинеры. Декларацию зачитают по радио „Agricultura“ в семь часов утра одиннадцатого сентября. Задача схватить президента Альенде лежит на карабинерах».

Окончательное решение ударить по президенту Альенде чилийские офицеры приняли девятого сентября, на дне рождения младшей дочери генерала Пиночета. Пока празднующие развлекались, Пиночет отвел генерала Густаво Ли, главнокомандующего ВВС Чили, в другую часть дома. Их уже ожидали два адмирала с письмом от командующего флотом адмирала Хосе Мерино. В письме говорилось, что флот готов. Так же, как армия и ВВС.

Офицеры рассматривали разные даты. Пиночет заявлял, что конкретный день не важен, так как он так тщательно все подготовил и ему остается лишь «дать отмашку». Выбор пал на вторник, одиннадцатое сентября. Ли написал слово «согласен» на обратной стороне письма адмирала Мерино и поставил свою подпись. Пиночет подписался ниже и скрепил документ своей печатью.

«Таким образом, – сообщал позже посол Дэвис, – было принято окончательное решение о военном свержении правительства Чили».

Эти дни Альенде потратил на последний рывок – народный референдум по вопросу его правления. Поздно вечером десятого сентября сторонники Альенде заметили странные маневры в порту города Вальпараисо. Затем, в полвторого, президент получил сообщение о движении пехоты к северу от Сантьяго. Ночной дежурный редактор газеты «El Siglo» узнал шокирующие новости. Он заменил старый заголовок – «Референдуму быть» – на более актуальный. «Все на позиции!» – кричала передовица.

Операция разворачивалась как по нотам, как и предсказывал Пиночет. Солдаты по всей стране выступили в четыре часа утра. Они захватывали радиостанции, мэрии, полицейские участки и другие административные здания. Вальпараисо попал в руки мятежников к семи часам, а Консепсьон, третий по величине город Чили, – в восемь пятнадцать. Оба города сдались без единого выстрела.

Альенде узнал о случившемся по телефону у себя дома. Его телохранители тщательно разработали план действий для подобных экстренных случаев, однако Альенде решил покинуть это место. Последнюю оборону он хотел держать во дворце Ла-Монеда, официальной резиденции президента и колыбели чилийской демократии.

Колонна из четырех синих «Фиатов» и пикапа с визгом затормозила перед Ла-Монедой в семь тридцать утра. Альенде появился одним из первых. Его окружали двадцать три телохранителя с автоматами в руках. Отряд также располагал двумя пулеметами и тремя базуками. Альенде нес автомат Калашникова с выгравированной надписью «Моему другу и товарищу по оружию» – подарок Фиделя Кастро.

Отряд бросился во дворец. Альенде объявил, что готов, при необходимости, погибнуть здесь, в Ла-Монеде. Пока он распределял своих людей по постам вокруг дворца, радио «Agricultura» – голос оппозиции – прервало программу для срочного объявления: в стране переворот.

«Принимая во внимание, во-первых, тяжелейший экономический, социальный и моральный кризис, что разрушает страну; во-вторых, неспособность правительства принять меры, чтобы остановить хаос; и, в-третьих, растущее количество вооруженных группировок… чилийские вооруженные силы и карабинеры объединились ради важнейшей цели – борьбы за освобождение родины от марксистского ярма, чтобы восстановить порядок и конституционное правление».

Вскоре после этого Альенде переговорил по телефону с одним из лидеров мятежников. Те решили позволить ему выехать из страны, если он добровольно покинет пост главы государства. Альенде отказался. Скорее всего, ему бы не удалось спастись таким образом; записи, которые всплыли спустя многие годы, свидетельствуют, что Пиночет намеревался сбить самолет Альенде на вылете из чилийского воздушного пространства. В девять утра Альенде вышел на балкон и в отчаянии оглядел площадь Конституции. Через полчаса он в последний раз обратился к своему народу посредством полевого радиопередатчика:

«Я не подам в отставку. Нет. Я готов бороться всеми силами, даже если это будет стоить мне жизни… Иностранный капитал, империализм в союзе с реакцией создал условия, при которых армия нарушила свои традиции… Да здравствует Чили! Да здравствует народ! Таковы мои последние слова. Я уверен, что моя жертва не окажется напрасной. Я уверен, она станет, по крайней мере, примером боевого духа и наказанием злодейству, трусости и предательству».

Спустя некоторое время после пламенной речи Альенде пехота атаковала дворец под прикрытием артиллерийского огня. Защитники отстреливались. Потери были с обеих сторон. Незадолго до полудня в небе загудели два истребителя – британские «Хантеры». Они резко пошли на снижение и ударили по дворцу. Причем настолько прицельно – одна ракета залетела прямиком в главный вход, – что теоретики пришли к выводу: за штурвалом сидели американцы. В здание попало еще восемнадцать снарядов, и его охватил огонь.