Перевоспитание, или Как становятся ведьмами

– Наташа, надо, – взял девочку за руку Павел. – Понимаешь? Кроме тебя некому. Я очень на тебя надеюсь.

Наташка сразу расплылась в счастливой улыбке. Но тут же снова нахмурилась:

– Я одна не останусь. Я не умею с детьми. Давай ты тоже со мной останешься? – с надеждой посмотрела она на Павла.

– Нет, – покачал тот головой, – я должен ехать. А с тобой останется… – Павел посмотрел на мальчишек. – …Митрофанов.

– Почему это я? – дернул подбородком Иван. – Ишь, еще один командир нашелся! И почему это ты должен ехать? Самый умный, что ли?

– Ну, – скромно потупился Павел, – во всяком случае, умнее тебя.

– Что?! – прыгнул к нему Иван и выпятил колесом грудь. – Сейчас увидишь, кто умней!

– А чего тут смотреть, – пожал плечами Пашка и резко, без замаха, отвесил вдруг Митрофанову такую оплеуху, что тот сел на землю. Впрочем, тут же вскочил и уже с кулаками бросился на обидчика.

Завязалась потасовка. Драться оба мальчика явно не умели, но делали это со вкусом и азартом. Правда, недолго. Потому что Катерина, смерив сердитым взглядом Лешку Безбородова: «А ты чего застыл, не разнимаешь?!», ринулась в гущу драки и раскидала драчунов по сторонам. А потом, задыхаясь от негодования, выдала:

– Недоумки! Недоразвитые, безмозглые идиоты! Кто умней?! Вы это хотели узнать, придурки? Кто из вас умней?! Это все равно, что у тех вон двух столбов спросить, кто из них более быстрый!.. Если бы в вас была хоть капля ума… а! какого ума – хоть капля совести, то вы бы подумали, каково там, – махнула она рукой на окна второго этажа, – матери, которая не знает, что с ее дочерью, мечется, рыдает, рвется к ней! А вы… – Катерина отвернулась от парней, чувствуя, как горло сжимают слезы. Такое случалось с ней настолько редко, что она даже испугалась. А потом почувствовала, как кто-то трогает ее за плечо.

Резко обернувшись, она увидела рядом с собой поникшую Наташку. Губы у девчонки тряслись:

– Кать… Ты прости меня, а? Я останусь нянчиться. Это же недолго, да? Только не надо мне никого из этих… придурков.

– Ну, пусть, вон, Лешка останется, – сменила гнев на милость Катерина. – Он-то не придурок. Вдвоем все же и веселей, да и мало ли что…

Лешка дернулся, но, нахохлившись, промолчал. Зато шагнул вдруг к девочкам Иван.

– Катя, ты не права, – сказал он, глядя не на нее, а куда-то в сторону. – Я тоже не придурок. Просто мне обидно, когда за меня решают и когда мною командуют. Я согласен остаться, но нужно было меня об этом попросить, а не приказывать.

– Что?!.. – подбоченилась ведьмочка. – Просить тебя? Может, еще на коленочки встать?

– Не надо, Катя, не надо! – торопливо залепетала Наташка и повернулась к Ивану: – Ванечка, я тебя очень прошу: останься, пожалуйста, со мной нянчиться с ребеночком!

– Цирк!.. – отворачиваясь, фыркнула Катерина. Взгляд ее упал на отряхивающегося Котова: – Ну, а ты чего? Тебя тоже нужно о чем-то просить?.. Кстати, – подошла она к Павлу и спросила так, чтобы слышал только он: – Ты зачем мобильник спер? Думал, я не увижу? Ты не только недоумок, но еще и вор.

– Дура! – зашипел в спину отвернувшейся Катерине Павел. – Может, я и недоумок, но ты точно дура. Как ты могла такое подумать?!..

– А что я должна была подумать?

– То, что он может пригодиться, телефон этот! Там же и другие номера есть, куда Ирка звонила, и кто ей звонил!.. А, да что с тобой разговаривать, только драгоценное время терять, – отмахнулся мальчик и зашагал прочь.

– А ну, стоять! – заорала Катерина так, что остановились все, даже проходящая мимо незнакомая взрослая парочка. – Иди сюда, – махнула она обернувшемуся Павлу. – Сейчас вместе поедем. Отведу только нянек на инструктаж.

– Я тоже поеду, – сказал до сих пор стоящий в сторонке Лешка, – можно? – И на всякий случай добавил: – Пожалуйста.

Катерина стала быстро загибать пальцы. Увидев, что получилось четыре, кивнула:

– Можно.

Глава тринадцатая, в которой «сестренки» опять вместе, но совсем ненадолго

Уже по дороге в больницу, сидя в машине такси между Пашкой и Лешкой, Катерина вспомнила о Кате. Ей не то чтобы стало очень стыдно, все-таки она заблокировала Катино сознание не просто из вредности или озорства, но тем не менее… Катерина хорошо представляла, что это такое – находиться в полном небытие, не чувствуя ни рук, ни ног, не видя ни искорки света и не слыша ни звука. Если рассудок слабый, им можно и тронуться.

Но Кате подобное «заточение» в этом случае пошло лишь на пользу. Она пришла в себя, успокоилась, и, увидев рядом Котова с Безбородовым, даже попыталась шутить:

– Ну, что, «сестренка», целуй Лешку!

– С чего это вдруг?.. – буркнула Катерина.

– Иван с Пашей ведь не подрались.

– Ха! Еще как! Еле разняла.

– Когда это? Врешь ты все.

– А вот и не вру, спать меньше надо.

– Ну, знаешь!.. – начала заводиться Катя, но наконец-то пришла в себя окончательно и вспомнила, чем был вызван ее «сон». – Погоди-ка, так что там с Иркой? И куда мы едем? Ой, здравствуйте, Ольга Петровна! – увидела она на переднем сиденье Ирину маму, но быстро зажала себе рот ладонью.