Перевоспитать актрису (СИ)

Несчастный Ломакин. Будет жить с мыслью, что любимая женщина променяла врача на богатенького мажора. Меркантильность правит миром, что поделать. Или все-таки здесь что-то другое?

Леша взял со стола Олега Александровича ручку, оторвал лист для заметок и, написав адрес, сказал:

— После работы подъедете в полицию, скажете дежурному, что вы к капитану Климову. Он запишет ваши показания.

Ломакин кивнул, и мы попрощались с ним. Недовольство на Лешиной физиономии я заметила сразу, но подождала, пока мы устроимся в машине, и только потом спросила:

— В чем дело?

— Вот понимаешь, такое впечатление, что никто не хочет работать. Мы бы нашли Ломакина без Эда и твоего отца, если бы мне просто показали распечатку звонков Гройсман, предоставленную мобильным оператором. Ее заказ — это стандартная процедура. Нет же, когда я спросил, есть ли что-то, то мне ответили, что нет. Лишить бы их разок премии, да с выговором в личное дело.

— Тебя просто бесит, что это папа навел нас на Ломакина, — догадалась я. — Ладно, что скажешь?

— Что Мажору не понравится носить рога, — ответил Леша.

Умозаключение логичное, но я спрашивала о другом. Что хотела завершить Елена перед походом в ЗАГС? Свое сотрудничество с Гончаровым-старшим? Или свой роман с Гончаровым-младшим? Выбирала, выбирала и в итоге выбрала Ломакина? Может, потому, что Мажор ничего большего предложить не мог, а может, потому, что все-таки Ломакин не такой уж и плохой вариант.

Пусть я Гройсман и не знала лично, но, судя по всему, она была не из числа романтично настроенных дурочек. Решила, что лучше влюбленный врач, а не непостоянный Мажор? В целом, выбор разумный, а не сердечный.

— Ивонна, — вдруг начал Леша не предвещавшим ничего хорошего тоном, — а ты мне изменяла в Чехии?

— Что?!

— Я вопрос задал.

— Ty jsi úplný idiot (чеш. Ты полный идиот).

Думаю, хоть часть фразы Леша понял, но все равно продолжал меня сверлить меня испытующим взглядом.

— Если ты сейчас скажешь, что я оскорбил тебя этим вопросом…

— Не скажу, — прервала я его. — А вот ты сам, Леша, взрослый мужчина, который по несколько месяцев обходился без секса?

— Дорогая, да у меня на других баб не стоит, хоть иногда яйца и синели почти. Вспомни, как мы из постели не вылезали, когда встречались. Этого достаточно для ответа? Хотя вопрос ты не задавала, а я задал.

— Я даже не удостою тебя ответом. И вообще! — сорвалась я. — Пошел вон из машины! Не в моей квартире симпатичные брюнетки ошиваются, вернее, брюнеты.

— Детка, ты снова ревнуешь. И это так мило.

— Пошел вон!

Я, наверное, сейчас излишне вспылила, о чем, конечно, пожалею, но остановить себя уже не могла. Понимаю, что его подстегнула к этому разговору двуличность Гройсман, но не всех же под одну гребенку?

И как у него вообще могла промелькнуть такая мысль? Да, я неидеальная, да, иногда редкостная стерва, да, во мне желчи больше, чем крови, но все-таки я ни разу не дала повода усомниться в себе. И как можно жить постоянно рядом с этой профессиональной деформацией?

Неудивительно, что я сразу отказалась от его предложения… Еще тогда, два месяца назад.

— Надо еще раз поговорить с Мажором, — сказал Леша, как будто игнорируя мои слова. А я ведь просила выметаться.

И только хотела напомнить, как зазвонил телефон. Я его нащупала между сидениями, коснувшись слегка шикарного Лешиного места, а потом почти послала Ботаника, который так не вовремя объявился.

— Чего тебе? — спросила я.

— В театре… тут несчастный случай. Но я подумал, что вам интересно будет при таких ненавязчивых обстоятельствах присмотреться к работникам. Не, несчастный случай без летального исхода, но, как я думаю, разбирательство все равно будет.

— Сейчас приедем, — ответила я, едва не въехав в припаркованный рядом седан.

Леша упер руку в бардачок от неожиданности и спросил:

— Какого черта?

— В театре что-то случилось.

Глава 27

Мы ехали, пока молча, но Леша все-таки спросил:

— Ваня рассказал что-нибудь?

— Нет, я даже половины сказанного не поняла. Он только сказал, что там уже полиция и нам бы тоже не помешало приехать.

— Ладно, на месте разберемся.

Там-то точно, в этом я даже не сомневаюсь. А вот с собой мы до сих пор не разобрались. Два взрослых человека, казалось бы, чего проще… Но нет, черт подери, не можем!

На парковке театра места не было. Как все резко захотели окультуриться! Я бросила машину в ближайшем дворе, надеясь, что она останется в целости и сохранности, и мы с Лешей пешком пошли к зданию. Служебный вход был открыт, как и говорил Ботаник. Мы вошли и поднялись по лестнице к залу.

— А вот это уже странно.

— Что? — спросила я, но ответа не получила.

— Здравия желаю, Максим Станиславович.

— И тебе не хворать, Алексей Владимирович, — отозвался мужчина и перевел взгляд на меня, приветственно кивнув.

Леша сложил руки на груди и спросил:

— И что понадобилось ФСБ от местной богемы?

Я, кажется, даже открыла рот от удивления. ФСБ? Серьезно?

— Ну, Леша… — покачал головой Максим Станиславович. — Ты же понимаешь, что это секретная информация.