Перевоспитать охламона

— Насрать, чего они тебе обещали! — ревел Васька раненым бизоном, вызвав улыбку Груни, все еще стоящей за дверью, — У тебя неделя! Не утрясешь косяки до концадекабря, ищи новую работу!

— Василий Павлович, — мурлыкнула девушка, — Зачем ждать до конца декабря? Я и сейчас могу… загладить все косяки…

Грунька на секунду прикрыла глаза. Нет, она полностью доверяла Ваське. Однако, червяк сомнения все-таки подтачивал ее доверие. Возможно, именно поэтому она заставила себя, крепко зажмурив глаза, сосчитать до десяти….

Толкнув дверь ладонью, Груня осторожно и бесшумно вошла в кабинет. Александра Ивановна стояла за спиной Василия и, готовая выпрыгнуть из декольте вместе с грудью, положила руку на предплечье шефа. Однако Барин ее рвения не разделял. Секунду он смотрел на ухоженную ладонь, а потом поднял голову, встречая взглядом полное ожидания лицо директора Александры.

— Не уберешь — сломаю, и не посмотрю, что баба, — четко произнес Барин.

Александра Ивановна плохо понимала настроение Василия Павловича. Зато Груня четко рассмотрела сдвинутые брови и полыхающие гневом карие глаза.

— Очень добрый день! — обозначила свое присутствие Груня.

На ее глазах Барин подпрыгнул на месте, натуральным образом подскочил на ноги и вытаращил удивленные глаза на пигалицу. В процессе прыжка ошарашенного хищника, Бася и не заметил, как затылком совершенно случайно попал соблазнительнице-директору, собиравшейся руками скользнуть по вороту рубашки, по носу.

— Господи! — вскрикнула Александра Ивановна, чувствуя, как в голове зазвенело от встречи с затылком Василия Павловича.

— Все не так, как ты подумала! — с ходу заявил Васька, готовый в два прыжка добраться до пигалицы.

— А как я подумала? — взмахнула ресницами Груня, поправляя новенькую блузку, красиво подчеркивающую фигурку, чем привлекла внимание Барина к груди.

— Не нужно мне мстить! Я ни хрена не сделал! — уже громче потребовал Бася.

— Ты сейчас о чем, Васенька? — наигранно удивилась Груня, поражаясь, откуда в ней взялась искушенная соблазнительница.

— Ты говорила, что будешь мстить! Я не спал с ней! — Васька мотнул головой в сторону притихшей Александры, — Александра, мать твою! Ты чего притихла! Подтверди, живо!

— Думаешь, после такого крика она скажет что-то другое? — хмыкнула Груня, скрестив руки на груди, — Шампанское, клубника, кабинет директора с мягким диванчиком… Наводят на определенные мысли, Василий Павлович!

— Груня! Зайчонок! — выдохнул Василий, подходя вплотную к девушке, — Я люблю тебя. На хрен мне какие-то бабы? Я ж не тормоз. Ладно, согласен, иногда торможу. Но это в прошлом. Честно!

— Чем докажешь? — серьезно спросила Груня, пытаясь не рассмеяться. Нет, Васька он у нее такое чудо чудесное.

— Что не тормоз? — переспросил Барин.

— Что любишь, — парировала Груня.

Васька секунду чесал в затылке, очевидно соображая, что конкретно сейчас он может сделать такого, доказательного. На ум ничего не шло. Все мысли разлетелись, стоило девчонке появиться на пороге кабинета. Такой красивой, в брючках, ладно обтягивающих умопомрачительные бедра. В кофточке, которая просвечивала кружевной лифчик. И мозги Василия кипели, стоило ему представить, что в таком виде пигалица шла от гардероба до кабинета, через весь клуб.

Васька вздохнул, подошел ближе.

— Люблю тебя, больше жизни, — тихо, но твердо проговорил Барин, — Что хочешь проси, все сделаю. Даже не проси. Просто намекни и сделаю.

— Ты не понимаешь намеков, — тихо, едва заметно улыбаясь, проговорила Груня, понимая, что готова сорваться в его объятия, прижаться всем телом к любимому и никогда не выпускать из рук.

— А ты намекни так, чтобы понял, — тихо проговорил Васька, обжигая горячим взглядом изменившееся личико пигалицы, замирая на глазах, в которых заискрились слезинки.

— Хорошо, — капельку смущенно стрельнула глазками Груня, а потом решительно, — Женись на мне.

Васька думал, что ослышался. Но не стал уточнять. Секунду моргал, словно не верил ее словам. А потом стремительно прижал девчонку к себе.

— Правда, пойдешь за меня? — словно не веря, потребовал Барин, а руки собственника уже крепко оплели любимые бедра, спину, плечи, лихорадочно поглаживая и крепко сжимая.

— А ты как думаешь? — улыбнулась Груня, скользя ладошками по коротким волоскам на макушке Барина, по мускулистой шее, по крупным плечам.

— Ну, я надеялся, думал, на новый год, и кольцо купил, — признался Барин, — И себе купил. Чтобы все видели, что ты моя.

— А ты мой, — улыбалась Груня, млея от нежных и настойчивых прикосновений любимого носа к тонкой ткани блузки на плече.

— Твой, чей же еще? — улыбался Барин, — Правда, выйдешь?

— А то! — смеялась Груня, — Я ведь люблю тебя, дурачок!

— Ох, пигалица моя! — пробормотал Васька.

Барин, не долго думая, шагнул назад, усаживаясь на диван и притягивая пигалицу ближе, удерживая в руках, всем лицом прячась в Грунькин живот, выдыхая с облегчением и радостью.

— Я уж думал, никогда не услышу, — донесся до Груни приглушенный хриплый шепот.