Перезагрузка

В аэропорту было очень холодно. На дворе уже вовсю стоял июль, но погода не баловала ленинградцев. Машину пропустили прямо на взлетное поле – видно, Павлов подсуетился. Наверняка воспользовался связями «куратора»: он вообще любил все делать за счет других. Шла посадка на ТУ-154М. Автобус подвез к трапу последних пассажиров. До взлета оставалось двадцать минут. В основном среди пассажиров были туркмены и узбеки. Кан вырос в Узбекистане и поэтому легко различал эти этнически похожие нации. Туркмены больше родственны иранцам, а узбеки – арабам. Кан с Павловым не спешили: их места были в первом салоне у входа. Тут к трапу подъехал черный «мерседес» с тонированными стеклами. Из машины вышла молодая элегантная пара: мужчина – высокий азиат в темно-синем костюме от Кардена и бежевой рубашке с галстуком в тон, и девушка – настоящая славянская красавица. На ней было легкое мини-платье алого цвета, подчеркивающее ее стройную фигуру. В руках она несла торт «Невский». Павлов, который не мог оторвать глаз от ее длинных ног, вплотную подошел к Кану.

– Иваныч, я где-то видел этого парня с его красоткой. Ты же знаешь: у меня хорошая память на лица. Да и машина у него приметная.

– Даже если и видел, что тут такого? А насчет машины – так сейчас половина Питера ездит на «мерседесах» и БМВ.

– Нет, это не простая парочка, точно тебе говорю.

– Василич, ты давай, поднимайся по трапу. Смотри – весь народ уже в самолете. А молодых людей оставь в покое, пожалуйста.

Посадка закончилась, и стюардессы пересчитывали пассажиров. Молодая пара тоже оказалась в первом салоне. И тут, специально чтобы поприветствовать красавицу в алом платье и ее спутника, в салон вышел командир корабля. Рейс был туркменского авиаотряда. Павлов чуть не свернул шею, пытаясь все рассмотреть.

– Иваныч, как ты думаешь, зачем ей этот торт?

– Я думаю – чтобы съесть, – усмехнулся Кан. – Если ты предполагаешь, что там бомба, так не беспокойся: бомбы в самолете так не возят.

– Да нет, я не о том. Я понимаю, что это торт, я просто очень люблю «Невский» торт.

– Я знаю, что ты очень любишь красивых девушек. Слушай, дай мне собраться с мыслями. Через несколько часов у нас встреча с самим министром Абдурахмановым.

– Расслабься, Иваныч! Не будет сегодня никаких переговоров. Прямо из аэропорта они повезут нас на дачу, а там шашлыки, водка, девочки…

– Так вот почему в последней командировке ты задержался у них на целых два дня?

– Нет, я согласовывал ремонтную ведомость «Огурчинского».

– Хорошо ты согласовывал, если два дня не выходил на связь.

– Иваныч, на эту тему уже был разговор. Фофанов у тебя неделями не выходит на работу, и ты это пропускаешь.

– Василич, у Фофанова – неизлечимая болезнь. Но что поделаешь – другого такого экономиста нам не найти. Ты вот прикинь, сколько он сэкономил нам денег и сколько спланировал!

– А сколько ты потратил и продолжаешь тратить на его лечение от пьянства? – парировал Павлов.

Кан ничего не ответил на это, только вздохнул и откинулся на спинку сиденья, прикрыв глаза.

Март 1989 г. Фофанов

Кан смотрел с третьего этажа на улицу в окно своего офиса. Собственно, это был не офис, а всего одна комната в пятнадцать квадратных метров. По соседству размещались кабинеты Ассоциации «Промстройтрест». Ключи от офиса привез черный полковник[2] Чороков. Одному Богу известно, какая была связь между начальником отдела кадров Морской военной базы капитаном первого ранга Чороковым и этой комнатой, на дверях которой висела табличка: «Кооператив «Судоремтрест»».

– Слушай, Кан! У тебя тут отпуск целых три месяца, помоги ребятам. Может, сможешь вытянуть кооператив.

– Ты что? Впервые слышу о кооперативах по судоремонту.

– Иваныч, у них неплохо получалось, но там хозяин заработал на ремонтах судов круглую сумму «зелененьких» и свалил в Израиль. Ребята остались без шефа. Основная рабочая сила перешла в другие кооперативы, а двенадцать молодцов задержались. Но это – лучшие из лучших, и притом все – с высшим образованием. Среди них есть сварщики, которые варили атомные реакторы на Балтийском заводе и потолочные швы по нержавейке.

– Нет, ты можешь представить такое? Я – морской офицер, и буду возглавлять какой-то кооператив по судоремонту?

– Кан, ну помоги им хоть один месяц, – Чороков упорно гнул свое. – Вот тебе ключи от комнаты. В столе – печать кооператива и журнал с номером расчетного счета в Лиговском банке. Но на счету только сто пятьдесят рублей.

– Ты, Чороков, шутишь, наверное: начинать ремонт кораблей со ста пятьюдесятью рублями?! Да за эти деньги велосипед не отремонтировать!

– Зато ты имеешь двенадцать Кулибиных, лучших слесарей-судоремонтников Питера. Кстати, через полчаса они все будут здесь.

Чороков положил ключи на стол и направился к выходу.

– Станислав, я тебя очень прошу, выручи меня, – Чороков боком вышел в коридор. Паркет в проходе заскрипел под 130-килограммовым капразом.