Перезагрузка

– Пойдем, Данюша, – я подала ей руку, и мы встали. Сегодня никто не объявлял подъема, и все остальные еще лежали точно мертвые. Было что-то освежающее в том, чтобы подняться и выйти первой. Начать жизнь. Надо жить дальше, что бы ни случилось – надо жить дальше. Мы будем жить. Надо попробовать выпросить у Зильбера таблетку от головной боли. Обычно он не дает, конечно. Но если пойти проведать как бы Ворона и Севера… да пока никого нет.

Я вспомнила, что Иволга на сегодня назначила следующее заседание суда, и сердце тоскливо заныло. Ничего еще не кончилось, и ничего не решено. Головная боль нестерпимо ударила в виски – как прибой приливает к берегу.

Ворон добровольно уселся на трибуне справа, подальше от Иволги и ротных командиров. Конвоя рядом с ним уже не было. Он специально так сел, как бы демонстрируя, что обвинения в свой адрес не считает снятыми.

Иволга посмотрела в зал, и мне показалось, что ее лицо нервно дрогнуло. В зале сидело заметно меньше людей, чем раньше.

– Товарищи, – начала она спокойно, – сегодня у нас второе заседание, посвященное обвинениям в адрес Ворона. В прошлый раз мы выслушали сторону обвинения. У тебя есть что добавить? – обратилась она к Кавказу.

– Да, конечно, – он поднялся. Его бархатистый бас, как обычно, заполнил собой помещение, загрохотал – убедительнее некуда, – я хочу напомнить, из-за чего все произошло. Конечно, сейчас мы все понесли гигантские потери. Несравнимые, может быть, с тем, о чем я говорю. Но одно дело – понести потери в бою с врагом… хотя и за это несут ответственность командиры. И совсем другое дело – терять людей, гибнуть от рук своих же якобы товарищей! Отвратительное, жестокое и самовластное поведение этого тирана, – он махнул в сторону Ворона, – уже привело нас на грань гибели. Мы боимся сказать лишнее, мне многие в моей роте говорили, что только между собой чувствуют себя в безопасности, да и то – неизвестно, может, кто-то донесет Ворону. И вот я позавчера сам стал свидетелем того, как Ворон ни за что застрелил бойца, только что вернувшегося из патруля! Мы знаем случаи, когда людей расстреливали совершенно без вины. Мы все знаем, что у нас применяются к пленным пытки. Это та организация, это тот мир, в котором мы хотим жить? Нет, товарищи! Мы мечтаем о доверии, о братстве, о гуманизме! И мы не допустим того, чтобы садисты и тираны снова повернули вспять то, что мы начали!

Я не верила своим ушам, и наверное, многие тоже не могли поверить – иначе как объяснить гробовую тишину, повисшую в зале. Наглость Кавказа, пожалуй, не знала границ. Он шел ва-банк: поддержат его или нет. И какие-то робкие голоса слева на «Камчатке», где расселась четвертая рота, послышались… но тут же смолкли в полном, оглушающем молчании ГСО.

– Это еще не все, – не смущался Кавказ, – вчерашнее нападение на нас… У меня сразу возникла мысль, что выгодно и удобно оно в этот момент было не кому иному, как Ворону.

Я так поразилась, что даже не слышала следующие пару предложений…

– …У нас есть обоснованные подозрения, и в течение ближайших дней я могу их подтвердить, что Ворон состоит в тесной связи с врагом. У нас есть доказательства, мы пока не можем их предъявить, но они есть. И во всяком случае все мы видим – позавчера Ворон сидел здесь в наручниках, а сегодня – свободен. Десятки товарищей полегло – а он на свободе. Это одно уже заставляет задуматься!

– У тебя все? – спросила Иволга, воспользовавшись паузой. Кавказ замялся, и она быстро перехватила инициативу.

– Итак, обвинения мы все выслушали. Возможность доказать эти обвинения была предоставлена. Но сегодня у нас есть и свидетели другой стороны. Зильбер, пожалуйста!

Старичок врач вышел не наверх, а встал перед трибуной. В зале было так тихо, что даже его негромкий голос был отлично слышен.

– Бойцы из первой роты сегодня провели эксгумацию тела убитого Духа, – сообщил он, – и мне предоставили возможность осмотреть его.

Он поднял и потряс какой-то бумагой.

– Здесь мое экспертное заключение. В теле находится четыре раневых канала, четыре входных отверстия и три выходных. Убийство произведено, несомненно, из автомата «тип 22» китайского производства. Одна из пуль обнаружена в теле, и это пуля калибра 5,8 – что однозначно указывает на тип оружия. Кроме того, без сомнения, выстрелы произведены сзади, все входные отверстия находятся на спине убитого.

Он помолчал.