Пережитое

И все же работа на истфаке мне по-прежнему нравилась. Дел набиралось много, я уставала, но получала огромное и радостное удовольствие. Его доставляла мне прежде всего педагогическая работа во всех ее видах. Особенно радовали меня спецкурсы и спецсеминары, которым я отдавала много времени. Продолжая работать над проблемой истории крестьянства, я начала литературно оформлять мой курс по историографии средних веков. Радостно было еще на втором курсе в просеминарских занятиях открывать способных студентов, находить среди них тех, кто потом будет специализироваться по нашей кафедре, и затем шлифовать их исследовательское мастерство, помогая постигнуть азы, а потом и более высокие уровни науки, и на пятом курсе получать от них хорошие дипломные работы, как правило, представлявшие собой уже небольшие самостоятельные исследования, защищаемые на заседаниях кафедры, каждая с двумя оппонентами. Это был серьезный «смотр» наших выпускников и, как правило, работы поступали интересные, становясь хорошей наградой за наши труды. Каждый год мы выпускали от шести до десяти высококвалифицированных медиевистов, многие из которых заняли потом в нашей науке ведущее положение. Все ныне действующие медиевисты Москвы, да и многих городов Советского Союза в разное время закончили нашу кафедру и не посрамили ее традиций. Сегодняшняя кафедра во главе с ее заведующим С.П.Карповым состоит из выпускников кафедры, так же как и Отдел средних веков Института всеобщей истории АН СССР (заведующая А.А.Сванидзе). Наши выпускники работают в московских пединститутах, в Саратове, Алма-Ате, Караганде, Уфе и во многих других городах. Проработав на кафедре с 1944 по 1971 год, до сегодняшнего дня сотрудничая там в качестве совместителя, т. е. в общей сложности сорок шесть лет — целую жизнь, я могу говорить, что вложен в это и мой немалый труд. Сколько же молодых людей — студентов от младших курсов до дипломников, аспирантов — прошло через мои руки? Затрудняюсь точно ответить на этот вопрос, но знаю, что очень много.

Первая аспирантка — Н.И.Басовская (тогда Куренкова), ныне проректор РГГУ (ранее Историко-архивного института) — появилась у меня в середине шестидесятых годов. Затем их становилось все больше и больше.

С конца пятидесятых годов, как я уже отмечала, путы идеологического диктата ослабли, допускалась большая, чем раньше, свобода мнений и дискуссий, работать стало и легче и интереснее. Наша кафедра и я активно сотрудничали с сектором истории средних веков Института истории, который до 1961 года возглавляла Н.А.Сидорова, а после ее смерти — С.Д.Сказкин. Я постоянно бывала там на заседаниях, регулярно выступала, была в курсе всех общих научных предприятий того времени.

В те же годы мне довелось стать членом редколлегии и ведущим редактором первого тома[39] нового издания учебника для вузов. Оно и по существу было совсем новым по сравнению с предыдущим: изменилась структура, авторский коллектив, введен ряд новых глав; все это требовало от меня больших хлопот, работы с авторами, согласований и, вообще, больших трудов. Учебник вышел в 1966 году и получил хорошие отзывы.

В 1962 году прошло первое за время моей жизни в исторической науке всесоюзное совещание историков. Оно в какой-то мере закрепило этот несколько более «вольный» режим нашей работы. По-прежнему, однако, приходилось сталкиваться с немалым нажимом сверху по разным конкретным вопросам, хотя теперь он осуществлялся более осторожно, без былых проработок и суровых оргвыводов. Впрочем, цитатничество и навешивание ярлыков так и не исчезли полностью. Если людей не увольняли за «инакомыслие», то мешали им продвигаться по службе, выезжать за границу, печатать книги. Эти тенденции заметно усилились к концу шестидесятых годов и давали себя знать на протяжении всех семидесятых годов. Так, в 1969 году были приостановлены сверху все попытки советских историков разобраться в структурализме как теории исторического процесса и как исследовательском методе. Преграды воздвигались и на пути анализа других методологических течений, развивавшихся в то время на Западе. И это происходило несмотря на все большую очевидность успехов западной медиевистики в разных сферах исследований и полезность изучения ее опыта.

Догмы, созданные в свое время IV (философской) главой «Краткого курса ВКП(б)» исподволь продолжали действовать и в виде директив сверху, и виде самоцензуры историков. Как ни горько в этом сознаваться, но каждый из нас, в том числе и я, учитывал те границы «вольномыслия», которые были допустимы, недоверчиво относился ко всему новому, к тому, что нарушало сложившиеся стереотипы. И все же наша бедная, идеологизированная наука продолжала развиваться, обогащаясь исподволь новыми, пусть даже публично с гневом отвергаемыми взглядами на ход исторического процесса, которые возникали в среде самих советских историков или проникали с Запада.

Глава 44. Первые контакты с иностранными коллегами и поездки заграницу