Переживая прошлое

Он назвался. Торопиться с лечением я не стал, прежде решил связаться с его родителями. Санитар отвел его в палату. Александр не сопротивлялся, он в некоторой степени был даже рад оказаться в психиатрической больнице. Особую радость он проявил, когда я пообещал, что помогу разобраться с реальностью. Конечно же, я не обещал ему утрату реальности, а лишь помощь. По анамнезу я понял, что речь идет о параноидной шизофрении. Этиологии я не знал, но, вероятнее всего, это была несчастная любовь и прочие жизненные несправедливости, от которых он старался убежать. Связываться с родственниками сам я не стал, а поручил это дело администратору.

В обед следующего дня я зашел к Сюзанне. Она стояла у окна и задумчиво смотрела на огороженный двор для прогулок. Подноса в комнате не было. Книга лежала у нее на кровати. Я молча смотрел на девушку, опершись о косяк, и переводил взгляд то на ноги, то на шею, пробегая взглядом по ее телу.

– У нас запрещено одеваться вызывающе, – произнес я. Она молчала. – Только немой может молчать, остальные нуждаются в коммуникации.

– Вы считаете, что мы сами виноваты в том, что случается с нами? – произнесла она, повернувшись ко мне. Взгляд у нее был уставший.

– Безусловно!

– Даже когда отец насилует родную дочь? – спросила она. Я ничего не ответил на это, и она отвернулась. – У вас нет на это ответа. Я тоже не знаю причин всего этого.

– Ваше поведение определяет судьбу.

– Я не такая, как вы думаете.

– Какая такая? – уточнил я.

– Не брожу по барам и клубам. Я была девственной. Чистой.

– Не обязательно в реальной жизни совершать то, что происходит в мыслях. Можно быть отличницей, слушаться родителей и тайно мечтать об извращенном сексе. Единственным тормозом может быть страх перед потерей девственности из-за незнания процесса. Игривость с отказами провоцирует мужчин на желание, это проявляется во внимании к вам, ухаживании, вы игнорируете, их это раздражает и заставляет думать о вас. Ваше поведение дает толчок к агрессивному овладению вами. И вы говорите, что вы не такая? Ваша одежда вызывающая, ваши жесты мягкие, тон голоса такой, какой любят мужчины. Сложно ли вам кого-то обольстить, имея вашу внешность? Уверен, что нет!

Она повернулась ко мне, затем подошла, посмотрела в глаза, мягко дотронулась ладонью до моего лица и медленно поцеловала, нежно покусывая мои губы. Сначала я ответил на ее поцелуй, но потом отшатнулся, взял ее руку и произнес:

– Вы сами виноваты в том, что случилось!

Затем я ушел. Она не проронила ни слова вслед. Мысли в моей голове сбились, я поймал себя на том, что желаю свою пациентку. Чтобы разрядиться, я закрылся в туалете и выпустил пар. Вновь посетило чувство дереализации, послышался женский голос: «Давно он здесь?». Я оправился, вышел из туалета, осмотрелся, но ни одной женщины рядом не было. Оно и понятно: я находился в мужском отделении.

Через некоторое время пришел отец Александра. Он был довольно стар и больше напоминал дедушку. Я предположил позднее отцовство.

– Вы подтверждаете, что у вашего сына галлюцинации? – спросил я.

– Он не опасен, не нужно держать его здесь, – ответил он.

– Почему ваш сын не наблюдался у психиатра?

– Здесь вы его превратите в овощ.

– Вы понимаете, что галлюцинации опасны тем, что он способен навредить как себе, так и другим?

– Он ведет себя нормально. Галлюцинации не сильные, – скулил он.

– Да, но где гарантия, что они не усилятся?

– Не забирайте его у меня! Он единственный, кто у меня есть.

– Вы понимаете, что чем дольше он находится вне наблюдения психиатра, тем плачевней становится его состояние? Его еще можно вылечить.

В результате я сумел убедить безутешного отца, что его сыну будет лучше в психиатрической больнице, и более того, я пообещал его вылечить. Разрешение на госпитализацию Александра от его родных мне не требовалось, беседа была чисто формальной и носила скорее просветительский характер, чтобы родственники за него не беспокоились.

Вечером я зашел к Сюзанне. Перемены в ней меня удивили, но виду я не подал. Она была одета очень сдержанно: одежда закрывала все, кроме кистей рук и головы, не было даже v-образного выреза на пижаме.

– Что с твоими волосами? – спросил я, показывая на ее мальчишескую стрижку. Она виновато опустила глаза, затем ответила: