Переживание стыда в «зеркале» социальных теорий

Автор родился, жил и учился во «времена диалектического и исторического материализма», а потому хорошо помнит диалектический метод, согласно которому наука только тогда становится теорией, когда она находит своебразную «клетку» (в смысле – исходный уровень, уровень элементарного, исходную единицу, т. е. то, что подобно клетке организма по своему месту в структуре целого и по своим функциям в этой структуре) – наиболее общее и абстрактное понятие, специфичное только для данной предметной области, на основе которого можно начинать объяснение любого явления и процесса предметной области данной науки (теории). Метод восхождения от абстрактного к конкретному, разработанный в рамках диалектической философии, применяется при построении самых разных научных теорий – как в естественных, так и в общественных науках, да и в самой философии. «Метод предполагает движение от первых общих и абстрактных определений, схватывающих отдельные существенные стороны исследуемой действительности, к системе конкретных определений, воспроизводящих в мышлении взаимодействие этих сторон на новом уровне знания»[16]. Поиск таких «общих и абстрактных определений» стыда, таким образом, есть поиск того, что имеется у любого социального явления или процесса, а потому способно стать исходным теоретическим определением стыда, по нашему мнению, как для социальной философии, так и для социологии, социальной психологии. Если стыд мы собираемся рассматривать как объект социальной теории, то в нем есть что-то такое (какое-то свойство или вид связи с другими объектами), что имеется также у любого другого социального объекта в качестве элементарного, исходного для них. Только в этом случае, по моему мнению, и можно получить комплексное теоретическое описание стыда – метатеорию стыда.

Продолжение поисков единого языка описания стыда

Теория, чтобы быть адекватной описываемому ею объекту, должна содержать в своей структуре термины (категории, понятия), которые отражают какие-то существенные свойства исследуемого объекта или его существенные связи с другими объектами.

И не может быть так, чтобы один и тот же аспект (сторона, свойство) объекта описывался несовместимыми друг с другом терминологиями (терминосистемами), если они одновременно претендуют на адекватность исследуемому объекту. Должна быть область пересечения этих терминосистем. Эту область пересечения социальной философии, социологии и социальной психологии – назвав ее метатеорией – я и решил искать. То, что содержание одного и того же термина может интерпретироваться иногда противоположным образом, исходя из разных парадигм, мировоззренческих установок и/или недостатка эмпирического материала по исследуемому у объекта признаку (свойству или связи) – это для меня понятно, и не это главным было для меня в моем поиске. Вселяло в меня надежду то, что многих исследователей, работающих над интересующей меня темой, специалисты относят к представителям разных отраслей знания. Теория классиков марксизма, например, кем только не использовалась в исследованиях общества и культуры в XX XXI вв., а потому К. Маркса и Ф. Энгельса можно назвать и социальными философами, и социологами, и социальными психологами (и еще – сами разными «-ологами»). Идеи Дж. Мида «органично вплетаются в канву социальной философии и культурной (социальной) антропологии, социальной психологии и социологии культуры»[17]. Значит, были у этих мыслителей идеи, общие для разных отраслей знания. Были термины в их учениях, с содержанием которых были согласны представители разных отраслей знания. Представления об обществе и человеке указанных мыслителей, по моему мнению, можно назвать метатеориями, или универсальными теориями. Наиболее проработанные (обширные по привлекаемому для анализа фактическому и теоретическому материалу, детализированные и глубокие) проекты понимания стыда российских исследователей – проекты Р. Е. Гергилова и А. В. Прокофьева – также разрабатывались на «стыке» разных теоретических дисциплин.