Периферия

Николай Петрович изложил Хакимову свою идею.

— Что ж, месячный срок, данный вам Отчимовым, на меня не распространяется, — сказал секретарь. — Инструктируйте мой актив, используйте ребят! Они не привыкли вариться в собственном соку.

Стемнело. Но Николаю Петровичу нравилось общество Хакимова, и он не спешил откланяться. А Вахаб Хакимович не спешил выпроводить незваного гостя, хотя сиюминутного и неотложного у него хватало. Много чего коснулись они в откровенном разговоре. Хакимов указал на уязвимые места в организме города: распределение и содержание жилья, торговля и общественное питание, здравоохранение. И Ракитин подумал, что, если его кругозор будет расширяться такими темпами, он скоро станет заправским партийным работником. То, что он постигал в своем институте за месяцы и годы, здесь открывалось ему в считанные дни.

IX

Вторым объектом, который посетил Николай Петрович, был комбинат железобетонных изделий. Тоже гордость Чиройлиера, тоже предприятие высокой культуры производства. Чисто, опрятно было в просторных цехах. Напрашивалось сравнение с хлебозаводом. И ритм труду был задан высокий. Оросительные лотки, извлекаемые на белый свет из пропарочных камер, радовали глаз прочностью и изяществом линий. Ракитин ощупал с десяток свеженьких, с пылу с жару изделий. Дефектов не было. Он, правда, не обладал специальными познаниями, но на стройках покрутился достаточно и научился отличать порядок от демагогических заверений в выполнении принятых обязательств. По цехам гостя водил директор Иван Харламович Тен, высокий и подвижный кореец с мясистыми блеклыми щеками и неправдоподобно узкими глазами. Респектабельный это был человек. Секретарь же парткома почему-то держался в тени, использовал широкую спину директора как прикрытие и отвечал только на вопросы, адресованные лично ему, и то односложно, словно боялся сказать лишнее. Тен докладывал о пластификаторах — какой-то барде, которая снижала расход цемента, о станке для сращивания арматуры конструкции заводских умельцев, благодаря которому годовая экономия стали выглядела внушительно. Он произносил заученные фразы, их будничный тон убаюкивал. Николай Петрович смотрел на него и думал: «Странно, что ты не радуешься тому, какой у тебя коллектив. Странно, что люди не улыбаются тебе, а ты не улыбаешься им. Впрочем, одна из эмоций присутствует, и перевести ее на русский язык несложно. Ты хочешь, чтобы я скорее ушел. Ты хочешь этого сильно-сильно. Разве я похож на человека, который мешает?»

Секретарь отмалчивался. Он не раскрыл рта и в теплице, где в давящей оранжерейной духоте наливались соком ароматные лимоны сорта «меер». На отдельных кустах плодов было больше, чем листьев. Директор пояснял. Секретарь внимательно слушал. Это был воспитанный, вышколенный исполнитель, на всю жизнь заучивший, что перебивать старших неприлично.

Доску передовиков труда обрамляли вьющиеся розы. Приказом директора один из победителей соревнования был премирован туристической путевкой Москва — Астрахань — Москва, второй — командировкой на родственное предприятие в Краснодар. Ударники здесь были в чести. Но директор привычно скользнул взглядом по фамилиям передовиков и не замедлил шага, словно второстепенное это было, дань наезженной колее.

Поехали в заводской профилакторий. Сотни тысяч были израсходованы на этот городок здоровья, на стоматологический и физиотерапевтический кабинеты, и грязелечебницы, и циркулярный душ, и финскую баньку. Наверное, эти вложения окупались. Но было очевидно, что они носили и престижный характер. Тен информировал о них с постным выражением лица. Почему?

Пообедали в отдельном кабинете. Иван Харламович кивком головы указал на высокогорлую бутылку «Белого аиста», но получил отрицательный ответ. Салаты, шурпа, шашлык были приготовлены руками тонкого гурмана. Улыбчивый армянин неопределенного возраста приносил новые блюда и менял приборы. Указаний директор не давал; сценарий, видимо, был написан и отрепетирован давно. Тен привел несколько забавных эпизодов из истории футбольной команды «Чиройлиерец», которую содержал комбинат. Дал понять, что это хлопотно, но престижно: легче решаются вопросы, далекие от футбола. Затем переключился на вечно актуальную тему меценатства и делячества в большом спорте. «А как тебе это меценатство и делячество? — подумал Николай Петрович. — Тебе оно тоже облегчает жизнь?» Лишенное эмоций лицо Тена не давало ответа на этот вопрос. Он констатировал факт; давать оценки было не его делом.

Секретарь же подливал в пиалы чай, резал лимон, и разговор обтекал его, не прикасаясь. За полдня он произнес всего несколько слов. «Интересно! — думал Ракитин. — Занимательно! Кому и зачем это нужно?»