Периферия, или Провинциальный русско-калмыцкий роман

Споры меду «соавторами» порой доходили до высшего градуса дискуссии, но сдержанная Надя никогда не переходила пределов дозволенного, умея при этом настоять на своей точке зрения. В определенных вопросах она была принципиальной. А уж «свою» тему она знала, как никто другой. Другой вопрос, что Олегу хотелось сохранить баланс между своим пониманием проблемы и тем, как это видела изнутри Надежда, довольно субъективно и нетрадиционно.

Однажды позвонила Герля с изрядной язвительностью в голосе:

— Я слышала, ты нашел замену. Все моложе и моложе подбираешь себе на старости лет!

Олег даже растерялся от возмущения;

— Это совсем не то, о чем ты думаешь. Мы работаем совместно над одной вещицей, — он недолюбливал слово «проект». — А, потом, с какой стати я должен перед тобой отчитываться?

— Хороший творческий тандем, — ярилась Герля, — тридцатилетняя ссыкуха и почти шестидесятилетний болван! Ты скоро малолеток будешь подбирать себе в соавторы!

Олег никогда даже в мыслях не допускал об интиме с Надей. Он твердо знал, что «неуставные» отношения разрушат все, на чем держалось их содружество. Хотя она была миловидна и ладна фигурой. И умна по своему, к тому же, а такое сочетание не часто встречается у женщин. Хотя, ум и постель — тоже мало сочетаемые предметы.

Он ответил Герле довольно грубо:

— Я ведь не спрашиваю тебя, с кем ты спишь? И не звоню тебе. С чего бы такой допрос?

Герля словно взбесилась:

— Она приучит тебя к героину, и тогда к алкоголику прибавится наркоман с международной славой. Ходят слухи, что на две твои книги положили глаз немцы и японцы.

— Если ты с утра поела что-то некачественное, то сделай промывание желудка, — уже совершенно спокойно проговорил Олег. — Мы год назад расстались с тобой. Если у тебя есть какие-то претензии ко мне, скажи без стеснения. Но, по-моему, в денежном вопросе я с тобой рассчитался до копейки. Тогда, что еще?

— Ты совершеннейший дурак, Зеленский! И больше звонить я тебе не буду, не расстраивайся. Ласкайся со своей наркоманкой. Ты специально придумал про презрение и брезгливость в моих глазах, чтобы отшить меня! Я никогда бы тебя не бросила, даже если бы ты десять раз попадал в «дурку»! Просто я тебе надоела, и ты нашел способ, как от меня избавиться! — и Герля отключила телефон.

Этот разговор на неделю выбил Олега из рабочей колеи. Он размышлял: «Неужели я тогда так лоханулся! Принял иллюзию за действительность, а потом вбил ее себе в голову, словно кол осиновый. Следовательно, плюнул в душу Герле, ни в чем не повинной, готовой с любовью в сердце помочь ему, скотине! А теперь уже ничего не вернешь! И почему у меня после любовных отношений с женщинами остаются одни головешки обгоревшие?».

В этой связи Зеленскому припомнилась очень давняя история, когда он по какому-то недоразумению был женат первый и последний раз в жизни. Закоренелый сорокалетний холостяк Олег Зеленский неожиданно для всех, и в первую очередь для себя, скоропостижно женился. Был ли это порыв страсти или состояние аффекта, он уже не помнил; будто помрачение какое-то нашло. То, что это было ошибкой, он понимал уже в ЗАГСе, ставя закорючку в книге регистрации брачующихся граждан и натягивая на пальчик невесты обручальное кольцо. Но его несла на себе стрела Купидона, которая, как известно, довольно часто не попадает в цель.

Молодая жена Люба, коренная астраханка, педагог по профессии и большая говорунья, решила наладить беспорядочный быт Зеленского, что претворить в жизнь было невозможно по определению. Проснувшись по утру, Олег до десяти-одиннадцати часов всегда находился в оцепенении, угрюмом анабиозе; громкие, особенно пустые, разговоры выводили его из себя, а необходимость отвечать на любые вопросы настраивала его на желание убить вопрошавшего. Люба, хоть и знала об этой особенности мужа, но как-то не воспринимала ее всерьез. Но через некоторое она стала замечать, что в подобных ситуациях на глаза Олега стала наползать нехорошая, мерклая наволочь, а лицо его каменело, будто у сфинкса.

Розовые амурные туманы очень быстро развеялись, обнажив серый быт, полную несовместимость характеров и явную склонность Зеленского к холостяцкому образу жизни. Олег терпел, покуда не обнаружил у себя приобретенную недобрую привычку скрипеть зубами, стирая в мелкую крошку эмаль. И это при виде любимого существа, от одного вида которого душа должна превращаться в сладчайшую патоку!

Как истинный стоик он выдержал все: когда Люба приводила в порядок его письменный стол, после чего бесследно исчезали самые необходимые документы; когда она завела порядок забирать себе всю наличку, выдавая по утрам деньги на проезд, сигареты и прочую мелочевку.

«Лишние деньги у мужчины в кармане — это соблазн выпить», — был ее девиз.