Периферийная империя: циклы русской истории

«За 1970–1975 гг., — отмечали авторы официального советского исследования, — общий оборот внешней торговли СССР вырос в 2.3 раза в текущих ценах. Такого быстрого роста внешней торговли не отмечалось за все послевоенные пятилетки, включая годы, когда исходный уровень товарооборота был низким, и достижение высоких темпов прироста было намного более лёгкой задачей»[732] [Разумеется, следует учесть, что именно в это время на Западе отмечается всплеск инфляции и часть «прироста» объясняется просто изменением цен. Однако даже в неизменных ценах рост товарооборота был впечатляющим]. Другое дело, что рост был обеспечен главным образом за счёт повышения цен на топливо, а также резким увеличением вывоза сырья и полуфабрикатов.

Структура советского экспорта очень хорошо отражает складывавшуюся специализацию страны в международном разделении труда. Если в 1970 году доля машин и оборудования в нем составляла 21.5%, то к 1987 году она сократилась до 15.5%, да и то по преимуществу это были поставки в развивающиеся и союзнические государства. В импорте, напротив, их доля возросла с 35.6% до 41.4%. Зато экспорт топлива, составлявший в 1970 году 15.6% от советского вывоза, возрос до 46.5%[733]. Поставки сырья на Запад стали важной статьёй доходов и для других стран Восточного блока, следовавших в фарватере СССР. К началу 80-х годов страны СЭВ обеспечивали 8% энергопотребления Западной Европы, почти удвоив поставки топлива на мировой рынок по сравнению с 60-ми годами. В 1979 году доля энергоресурсов в экспорте стран СЭВ на Запад достигла уже 58.8%, тогда как в 1971–1975 годах она составляла всего 14.5%. Львиная доля этого топлива, естественно, вывозилась из Советского Союза[734].

Страна развивалась по принципу: если у нас есть нефть, нам не нужны никакие реформы. Между тем, резко увеличилась зависимость отечественной промышленности от импорта машин и технологий, а в некоторых случаях — и сырья. В 1971–1975 годах импорт обеспечивал потребности промышленности в новом оборудовании примерно на 15%[735]. Эта цифра была бы не столь значительной для другой страны, но в Советском Союзе, долгие годы опиравшемся на собственные силы, это означало начало резких перемен. К тому же импорт играл возрастающую роль в получении страной передовых технологий — не потому, что отечественная наука не могла их сама разработать, а потому что советская экономика всё чаще не могла собственные новинки успешно внедрить. Точно так же руководство страны сделало ставку на рост импорта «как фактора повышения жизненного уровня советского народа»[736]. Тем самым оно фактически признавало неспособность отечественной экономики справиться с производством потребительских товаров и выпускать продукцию, которая удовлетворяла бы собственное население. В это же время на фоне неудачных попыток поднять сельское хозяйство неуклонно увеличивается зависимость страны от импорта продовольствия.

По официальным данным, внешняя торговля росла «заметно быстрее, чем было зафиксировано в общих направлениях планов»[737]. В этой сфере, в отличие от других отраслей, не практиковалось завышение отчётных данных, а потому советская статистика даже несколько занижает темпы роста внешней торговли по сравнению с экономикой в целом. Точно так же возрастало и значение западных стран в качестве партнёров Советского Союза. Если в 1970 году торговля с Западом составляла 21.3% от общего внешнеторгового оборота СССР, то в 1976-м уже — 32.9%[738]. Советские идеологи заговорили про «поворот экономики к внешнему рынку»[739].

С абстрактно-теоретической точки зрения такой поворот ничем серьёзным Советскому Союзу не грозил, более того, он знаменовал начало формирования более открытой экономики и тем самым перспективу более свободного общества. Но на практике всё было гораздо сложнее. Поворот к внешнему рынку был не следствием процессов демократизации в СССР, а наоборот, попыткой затормозить и «заменить» эти процессы. Точно так же сотрудничество с Западом выступало в качестве замены сорванных бюрократией экономических реформ, способом законсервировать устаревшую систему управления и власти. В таких обстоятельствах международная кооперация оказывала не столько стимулирующее, сколько разлагающее воздействие на советскую экономику и общество.