Периферийные устройства

Митикоида со светящимся жезлом направила их ЗИЛ к краю тротуара, позади чего-то вроде трехосного «бентли», но цвета развуалированного автомобиля Лоубир. Двое бритоголовых гостей – мужчина и женщина, – с маорийскими татуировками на лицах, как раз вылезли из графитового утюга и зашли в надувное сооружение, похожее на мрачный замок-батут – явно не стандартный элемент архитектуры «Парадиза» или любого другого шарда. Надо полагать, там стояли всевозможные сканнеры. Встречающий персонал составляли исключительно митикоиды в серой форме со смутным намеком на военную. Недертон вспомнил телохранительницу в мобиле, выпустившую оружие перед прыжком, и слова Рейни, что они бегали по острову, как пауки.

Тлен и Коннер, как по команде, открыли свои дверцы – такие массивные, что наверняка сработал сервопривод, хоть и бесшумно, – и вылезли наружу. Так же одновременно Тлен открыла пассажирскую дверцу со стороны Недертона, а Коннер – со стороны Флинн.

Не думая, Недертон нагнулся к Флинн и стиснул ей руку. «Мы будем врать как дышим», – произнес он непонятно откуда всплывшую фразу. Она испуганно улыбнулась, и они вышли по разные стороны от машины. Воздух, сырой и неожиданно холодный, бодрил. Митикоида просканировала Коннера несветящимся жезлом, другая сделала то же самое с Тлен. Недертону и Флинн указали на серый надувной замок. Чувство было такое, будто им предстоит пройти под ногами у исполинского игрушечного слона.

Следующие минут пятнадцать их сканировали и ощупывали в разных малоприятных автоматизированных порталах. Здесь действовало какое-то поле, приводящее сознание в умеренно диссоциативное состояние. Наконец за последней рамкой им предстала скорбная митикоида в старинном кимоно:

– Спасибо, что почтили своим присутствием праздник светлой памяти Аэлиты Уэст. Ваш личный телохранитель пройдет через другой вход и будет ждать вас на месте. Ваш лифт – третий слева.

– Спасибо, – ответил Недертон, беря перифераль за руку.

Татуированной пары видно не было, как, впрочем, и вообще никого. Своей неуютной пустотой вестибюль напоминал голосовую почту Даэдры.

– Праздник светлой памяти? – спросила Флинн, пока он вел ее к лифту.

– Так она сказала.

– Родители Байрона Берхардта устраивали такой.

– Чьи?

– Байрона Берхардта. Он был менеджером в «Кофе-Джонсе». Его задавила самоходная фура, в Валентинов день. Я еще перед этим на него злилась, что он меня уволил. Так что мне было стыдно, но я все равно пошла.

– Они, видимо, приняли факт, что ее больше нет.

– Не понимаю, как они могут быть в этом уверены. Но лучше бы нас предупредили заранее. Мы бы хоть цветы принесли.

– Даэдра и словом не намекнула. Видимо, так было задумано.

– Похороны нежданчиком? У вас так принято?

– Я сталкиваюсь первый раз.

– Пятьдесят шестой, – сказала она, указывая на панель.

Недертон нажал кнопку. Открылась дверь лифта и, как только они вошли, снова закрылась. Подъем был быстрым, бесшумным, и от него самую чуточку мутило. Обнадеживало одно: на таких приемах всегда подают выпивку.

114. Праздник светлой памяти

На выходе из лифта Флинн увидела между двумя группами людей в черном тот самый изгиб реки далеко внизу, который когда-то заметила из коптера. Все окна были прозрачны, все внутренние стены убраны. Будто их никогда и не было. Одно большое пространство, как в галерее у Льва. Коннер стоял у лифта, внимательно примечая все вокруг. Он полностью вошел в роль, и Флинн подумалось, что Коннер теперь снова такой, каким был до взрыва, или чем там его изувечило. Не улыбка – телохранители не улыбаются, – но что-то очень похожее играло на его губах.

– Спуститься или подняться можно только на этом лифте, – сказал он. – Есть лестница на этаж ниже и на этаж выше. Много серьезных бугаев. Охрана, как я. И бугаих. Типа съезд братков в городе из одних богатеньких.

– Я впервые вижу здесь столько людей, – заметила Флинн.

Тут в каждой косточке периферали что-то загудело. «Проверяю связь, – сказал неописуемо мерзкий голос, даже не голос, а модулированная боль, но Флинн знала, что это Лоубир. – Подтверди».

Двойной щелчок крохотным магнитом на языке по левой передней части нёба.

«Хорошо, – отозвались кости. – Пройдитесь по залу. Скажи Уилфу».

– Давай пройдемся, – предложила она.

Мимо них как раз стремительно двигалась большая группа татуированных новозеландцев. «Та-моко», вспомнила Флинн из «Чудес науки». Строго говоря, не татуировка. Борозды в коже. Главной у них, видимо, была блондинка с профилем, как боевое каное. Решительно не возникало впечатления, что они пришли в гости или на какой-либо праздник, даже на праздник светлой памяти. Что-то странное случилось с лицом блондинки, когда та оказалась напротив Флинн: чуть заметное заикание видеокартинки. Артефакты в поле зрения; Лоубир как-то о них упоминала.

– Держись на расстоянии минимум два метра, – сказал Уилф Коннеру. – Когда мы разговариваем, увеличивай его до четырех.

– Я дрессированный, – ответил Коннер. – Она заставила меня учиться на виртуальном коронационном балу в Испании. Тут, блин, по сравнению просто тусовка на летнем отдыхе.