Периферийные устройства

До прибытия Флинн перифераль сводили в душ, сделали ей прическу и макияж. Еще никакая одежда не сидела на Флинн так, как платье, которое выбрала Тлен. Ничего экстравагантного, поскольку Анни Курреж небогата, объяснила Тлен. Отсутствие экстравагантности в ее понимании выглядело так: маленькое черное платье из материала, который на ощупь как велюр, на вид – как свежая наждачка и скользит, как шелк. Украшения включали круглый браслет из древних зубных протезов, скрепленных чем-то вроде лакрицы, и колье из черной титановой проволоки, обвешанной «собачками» от молний, разного цвета и размера, но одинаково облезлыми, как будто их выкопали на свалке. И то и другое, сказала Тлен, настоящее неопримитивистское – браслет из Ирландии, колье из Детройта. Туфли, из того же материала, что платье, были на каблуке-платформе и удобнее кроссовок. Флинн жалела, что перифераль нарядили, не дождавшись ее: так приятно было бы надеть это самой. И опять тот же привычный укол в сердце при взгляде в высокое зеркало. Кто она? Флинн уже казалось, что перифераль похожа на кого-то знакомого, хоть она и понимала, что это не так.

В зеркале появилась бляшка с золотой короной, и Флинн на мгновение подумала про красного быка в «Джиммис», но это звонила Лоубир.

– Томми думает, безбаши собрались по нашу душу.

– Я так и предполагала.

– Неужели Гриф ничего не силах сделать?

– Пока – нет. Хоть и может доказать при необходимости, что глава Управления частного сектора продался китайцам. Ситуация патовая. Нам нужна возможность отменить приказ об атаке, а у нас ее нет.

– А если Гриф скажет президенту, что ее убьют, но он сумеет это предотвратить, если она остановит безбашей?

– Все не так просто, – ответила Лоубир. – Необходимый уровень доверия еще не установлен. Ее аппарат кишит людьми, связанными с будущими заговорщиками. А все остальное – просто политика.

– То есть мы ничего не можем поделать?

– Кловис, – сказала Лоубир, – моя Кловис здесь позволила тетушкам порыться в ее документах. Перед бегством в Англию она ухитрилась собрать невероятное количество материалов; я в свое время и не подозревала какое. Не шпион, а барахольщица. Если там есть что-нибудь пригодное в нашей ситуации, тетушки это найдут. А пока главная наша надежда – твой сегодняшний успех. Он изменит все, хотя невозможно предсказать, как именно.

Флинн закусила было губу, но вовремя вспомнила, что нельзя портить периферали макияж.

– Ты выглядишь потрясающе, – сказала Лоубир, и Флинн вспомнила: инспектор видит то же, что перифераль. – С Бертоном уже поздоровалась?

– Нет.

– Пойди поздоровайся. Он здесь рядом, с Коннером. По дороге в Фаррингдон ты его не увидишь: он будет в багажнике. Я очень рада, что он может поехать, несмотря на ранение.

– В багажнике?

– В сложенном виде он совершенно плоский, как древняя шведская машинка для чистки канализационных труб. Кланяйся от меня брату. – Корона исчезла.

Флинн подошла к выходу, открыла дверь.

Они спарринговали. Флинн помнила, как это бывало, пока Коннер не стал калекой, еще прежде, чем они пошли служить. У них были свои правила. Они почти не двигались, только переступали с ноги на ногу и наблюдали друг за другом, а когда наносили удар, это происходило так быстро, что не заметишь. И вот уже они снова переминаются с ноги на ногу, но один из них победил. То же Флинн наблюдала и сейчас, только Коннер был в своей периферали, а Бертон – в белом экзоскелете для фитнеса, со стеклянной банкой вместо головы и до жути человеческими руками на месте бывших механических. Под банкой стоял маленький роботик, который делал все то же, что экзоскелет, хотя, конечно, наоборот, поскольку Бертон был в роботике. Гомункул, вот как это называется. Новые руки экзоскелета были загорелые, как у Пиккета.

Тут они обменялись ударами. Флинн не видела точно, но ей показалось, что Коннер был быстрее.

– Если я сломаю палец об твоего Железного Дровосека, тебе не поздоровится, – сказал Коннер. Его перифераль была в черном костюме, сковывающем движения не больше, чем кимоно для карате.

Фигурка под стеклянным колпаком повернулась, а с нею и весь экзоскелет.

– Флинн, – произнес он. Голос был как у диктора в рекламном ролике. – Привет.

– Блин, Бертон. Я тогда в проулке думала, тебе конец. – Ей хотелось типа его обнять, но это был бы совсем бред. Да еще кошмарные человеческие руки.

– Я вроде как успел на том свете побывать. Не помню, как зарубил того клиента, вообще ничего не помню, пока не очнулся здесь и не увидел этого красавца.

– Можешь считать свою пустяковую царапину боевым ранением. – Коннер сунул большие руки периферали в карманы черных брюк.

Бертон сделал стремительный выпад в его сторону, однако Коннера каким-то образом на прежнем месте уже не было.

– Лоубир передает привет, – сказала Флинн Бертону. – Она рада, что ты едешь с нами. Я тоже.

– Гибрид «багажной мартышки»[5] и навороченного домкрата, – произнес его рекламно-дикторский голос. – Затем я и шел в морскую пехоту.

111. ЗИЛ