Перламутровые крылья (СИ)

— Тише, — неожиданно выдохнул змей и прильнул ко мне всем телом. Я застыл, волосы на затылке поднялись дыбом, сердце билось причиняя боль.

Снаружи зашелестела мелкая галька…

Наг отпрянул и метнулся к проходу.

— Роскарус, — услышал я голос другого змея.

— Ирид?

— Что-нибудь отыскал?

— Нет. Мне послышался шум и я тщательно осмотрел это место.

— Я тоже.

— Ищем дальше, — Наг скользнул вон, струясь стрекочущим шорохом камушков и оставляя меня за спиной. Пораженного.

Это была моя вторая встреча с Роскарусом Деин Ганом. Он отпустил меня. Не выдал собрату. А через два дня отец позвал меня в кабинет, прознав о том, что я был на кладбище. Наше подполье с треском провалилось. Но не это занимало мои мысли…

Перышко восьмое

Наг не разговаривал со мной, но продолжал насильно кормить. Я тоже не стремился общаться с тем, кто отнял у меня все. Пусть и не его клыки раздирали членов моей семьи на части, но приказ отдавал он. Кроме вопроса о его товарищах, мне не о чем было говорить с душегубом.

Через два дня, заметив и убедившись, что он достает слабо вяленные полоски не из огромной корзины с наговским мясом, я стал питаться самостоятельно. Все же я не ошибся, догадавшись, что еда, которую он насильно запихивал мне в рот и заставлял жевать, была обычной рыбой. Это еще раз убедило меня в том, что ниже уровня воды есть проход и Наг наверняка охотится на местную живность. Вот только почему сам он поедает мясо своих собратьев, я не понимал.

Был ли Наг самым чудовищным существом, порождённым собственным племенем, или же для всех змей не было ничего зазорного в каннибализме — я не имел понятия, продолжая с отвращением наблюдать за тем, как он с аппетитом поглощает огромное количество высушенной плоти трижды в день.

Однажды он приблизился ко мне, дав отдохнуть после завтрака около часа, и стал отстёгивать цепь.

— Что ты задумал! — скрипнул непослушный голос, пользоваться которым в последнее время мне не приходилось.

… Другой вопрос, не дававший мне покоя, который я не решался озвучить, оправдываясь тем, что он все равно мне не ответит, был в том, зачем я понадобился ему живым. Ведь змеи преследовали меня с одной единственной целью — убить. В тот день лишь удача помогла мне выбраться и бежать.

Наше гнездо находилось на самом высоком утесе в округе, и мне не пришло на ум ничего иного, кроме как пуститься в полет через весь океан. Сейчас я понимаю, насколько опрометчивым было мое решение перелететь бесконечные водные глади, не зная, что ожидает в далеке и смогу ли я вообще покрыть огромное расстояние до Дальних Земель, о которых рассказывала мама. Возможно, они и вовсе не существовали.

Но то, что я увидел в тот день, сильно пошатнуло ход моих мыслей.

Не думая ни о чем другом, поглощенный желанием оказаться от подлых, жестоких и несправедливых змей как можно дальше, я просто полетел вперед, сорвавшись с карниза родного гнезда в последний раз за секунду до того, как рука змея сжалась в кулак на том самом месте, где мгновение назад находился я сам.

Наги бросились в погоню. Сначала я видел, как пятеро змей плывут следом. Стараясь сбить их со следа, поднялся выше, прячась в укрытие облаков. Несколько дней кряду я усиленно работал крыльями, крепко сжав кулаки и пытаясь ровно дышать…

Говорят, перламутровые крылья достались моей семье от первого Ависа, свившего гнездо и оставившего там несколько яиц. У всех родов крылья имели разные оттенки: золотящиеся весенним солнцем, зеленящиеся молодой травой, розовеющие ранним закатом, синеющие прибрежной волной, но только у моей семьи белоснежные перышки переливались всеми цветами радуги, ловя в отражение все краски удивительного яркого мира.

Если верить легендам, было у перламутровых и еще одно отличие — они были самыми сильными среди пернатых.

Мне никогда не приходилось проверять, так ли это, но сестра рассказывала, будто бы слышала от матери о том, что в молодости отец, чтобы получить руку приглянувшейся птицы, окруженной толпами кавалеров, участвовал в Полете. Самый сильный, тот, кто дольше всех смог продержаться в воздухе, получил в награду ее сердце. Так захотела сама девушка.

Я пробовал выспросить у матери, так ли это. Она лишь улыбалась в ответ, трепала меня по затылку и говорила, что всякое в жизни бывает, оставляя блуждать в собственных домыслах и фантазиях.

Но тогда, летя над бесконечными водами, я верил в то, что легенды окажутся былью и мои крылья смогут перенести меня на другой берег, а змеи захлебнутся соленой волной и сгинут с лица земли. Такие, как они, не заслуживали жизни.

Судьба же распорядилась иначе. Подлому племени удалось выжить, пусть и потеряв одного по дороге, но дальше рок сделал неумолимый виток, оставив меня в лапах последнего из них. Самого коварного. И теперь я терялся в догадках, для чего Наг сохранил мне жизнь, если все, чего желало его кровожадное племя, это отнимать дыханье небесных созданий себе в угоду…