Перманентный кризис. Рост финансовой аристократии и поражение демократии

Однако короткое время спустя после публикации результатов реальность превзошла этот «неблагоприятный и чрезвычайно пессимистичный сценарий» даже в «усугубленном жестком» варианте, причем сразу в нескольких европейских странах. И это произошло именно потому, что сценарии априори исключали возможность государственного дефолта, или, иначе говоря, они отказывались рассматривать тот случай, когда включение убытков частных банков в государственный бюджет приводит к неплатежеспособности государств. Это означает, что государственные облигации (что соответствует займам европейских государств), находящиеся в обладании банков, рассматривались как активы, которым совершенно не угрожает риск дефолта.

Возникает вопрос: как могло получиться, что тесты на прочность положения банков исходили из предположения, что даже при наихудшем сценарии финансовая ситуация таких стран, как Греция, Португалия, Италия, Ирландия или Испания, останется под контролем? При таких гипотезах, конечно, совсем не удивительно, что выводы оказались обнадеживающими!

В 2011 году в Европе была проведена новая серия тестов. Они исходили из гипотез, в основном соответствующих гипотезам 2010 года, и исключали, что какая-нибудь европейская страна, ну, скажем, Греция, может оказаться банкротом. В августе 2011 года, вскоре после объявления результатов, касающихся финансового здоровья банков, новые бури сотрясли Европу и курсы акций якобы солидных банков рухнули. Акции Société Générale потеряли 27% за две первые недели месяца. С 1 июля по 12 сентября 2012 года три крупнейших французских банка, BNP Paribas, Crédit Agricole и Société Générale, потеряли более 50% своей рыночной капитализации.

Сходным образом в октябре 2014 года ЕЦБ представил результаты последних «стресс-тестов». Анализу была подвергнута ситуация 130 банков на 31 декабря 2013 года. К этой дате, согласно результатам, 25 банков должны были рухнуть. Однако между декабрем 2013 года и концом октября 2014 года 12 из этих 25 банков, по видимости, достаточно улучшили свое финансовое положение, прибегнув к рекапитализациям.

Только 13 банков, согласно отчету, оставались в сложном положении и должны были увеличить собственный акционерный капитал.

Таким образом, 90% финансовых учреждений с честью выдержали тесты! 13 банков, то есть только 10%, провалились. Что ж, вполне политкорректное соотношение. 2-3% провалов заронили бы сомнение в чрезмерно попустительской процедуре экзамена; и наоборот, 20 и более процентов были бы восприняты как беспокойный сигнал о хрупкости банковской системы. Помимо количественной стороны, содержание списка тоже выдержано в политкорректном духе. В самом деле: крупные немецкие и французские банки в нем не фигурируют. Как повезло, что гигантский штраф в 8,8 млрд долл., который должен был выплатить банк BNP Paribas Соединенным Штатам, пришелся на период после 31 декабря 2013 года! В этом смысле эти якобы более строгие «стресс-тесты» используют неблагоприятный сценарий, который все еще слишком оптимистичен. Например, он исключал риск дефляции еврозоны или риск банкротства какой-либо европейской страны. В самом худшем предусмотрен ном случае безработица в 2016 году должна была достигнуть 21,6% в Греции, тогда как такой вариант может считаться благоприятным по сравнению с реальностью: соответственно 24,9 и 23,1% в первых двух кварталах 2016 года.

Среди подвергшихся оценке банков 76 имели менее 5% собственных капиталов по отношению ко всей совокупности их активов. Из этих банков: 20 немецких (среди них Deutsche Bank), 10 французских (с такими национальными лидерами, как BNP Paribas, Société Générale и Crédit Agricole, который связан с сельским хозяйством только названием), столько же испанских и столько же итальянских. Любой банк, имеющий на балансе менее 5% собственных капиталов, становится неплатежеспособным, как только его убытки, вызванные, например, падением цены на обладаемые активы или крупными штрафами, превзойдут эту долю^[100]. Такие убытки, однако, вероятны и вызовут в этом случае целую серию банкротств, если учесть тесные финансовые связи, объединяющие банки. Становится очевидным, что результаты «стресс-тестов» не выдерживают любого критического анализа ситуации.

На результаты «стресс-тестов» возлагается, таким образом, привходящая миссия – успокаивать и обнадеживать. Неудивительно поэтому, что их публикация, часто незадолго до следующей финансовой бури, демонстрирует неспособность большинства из них, а также моделей, лежащих в их основе, действительно понять рискованный характер сектора системных банков и констатировать очевидное: эти банки часто не рентабельны. Слишком часто эти тесты вырождаются в фарс и оказываются не инструментами оздоровления финансового климата, а жестами услужливого попустительства. Кто еще может поверить, что, несмотря на огромные суммы государственного финансирования, поглощенные банковской системой, она движется к стабилизации, и что ситуация под контролем?!

Рейтинговые агентства и конфликт интересов