Пермские чекисты (сборник)

— Не помню! Не знаю! — истерически закричал Штейников. — Ничего не скажу, отстаньте! Уведите... уведите меня!

— Я понимаю ваш страх. А вы понимаете, что я имею в виду. Действительно, преступление тяжкое. Но постарайтесь понять: я не пришел бы сюда, не имея достаточных оснований подозревать вас в его совершении. А вы лжете, пытаетесь запутать следствие... Но хорошо, я дам вам еще один шанс. Ступайте и еще раз обдумайте свое положение. Вы еще можете облегчить собственную судьбу. Однако времени у нас нет, учтите. Поэтому — до завтра!

11

Он вошел сильно сутулясь, острое лицо его как-то сразу сморщилось, скуксилось, губы оттопырены, глаза припухли.

— Ну как, Штейников? — спросил Будилов. — Готовы ли вы рассказать мне, что произошло в четвертом часу утра 3 июля сего года на перегоне Всесвятская — Багул и какова ваша роль в этих событиях?

Тот кивнул.

— Сесть позвольте?.. И — я закурю, если можно...

Раскурил сигарету, помолчал.

— Я слушаю, Штейников.

— Да... С работы, откуда меня уволили за прогулы, я не стал даже брать трудовую книжку, уехал сначала к матери, а потом стал бродяжничать, ездить на поездах то туда, то сюда. Как-то в конце июня я на станции Пашия сел на грузовую платформу с автомашиной и на этой платформе нашел металлический прут. У меня как раз болела нога, и я решил использовать его как трость. Доехал до Всесвятской, зашел к родне и пассажирским поездом поехал на Теплую Гору, хотел попробовать устроиться там шофером. Однако на станции Пашия меня снял с поезда контролер за безбилетный проезд и доставил в линейный пункт милиции. Я после того случая обозлился на весь свет, а больше всего — на железнодорожников за то, что они меня снимали несколько раз с поездов и сдавали в милицию. Из-за них нарушались все мои планы. Но о том, чтобы им мстить, я сначала не думал. Эта мысль возникла у меня, когда я заночевал в будке шахтных подъездных путей на станции Скальная. Мы со сторожем напились пьяные, а утром, уходя, я заметил прислоненную к стенке будки костыльную лапу и взял ее.

«Так вот почему мы не обнаружили ее отсутствия при проверке инструмента железнодорожников! — подумал присутствующий на допросе Павел Иванович Розанов. — Там она — инструмент строгого учета, а у шахтеров — просто подсобная железяка, вроде лома».

— Я сначала взял ее для того, чтобы удобнее было нести на плече хозяйственную сумку. С ней я добрался до Пашии, а ночью по железной дороге двинулся на Всесвятскую, хотел там пожить у родни. Где-то к утру, не доходя немного до Всесвятской, я присел на рельс отдохнуть и вдруг подумал, что ведь у меня есть все инструменты, чтобы организовать железнодорожное крушение. Дело в том, что в сумке у меня лежал еще торцовый ключ размером на 36 миллиметров, я украл его еще в Коми-Пермяцком округе, в поселке, где жила мать, из трелевочного трактора. Хотел использовать его в том случае, если снова буду работать шофером. И вот, сидя на путях около трех часов ночи, я вспомнил, что хотел отомстить железнодорожникам за их отношение ко мне. Встал, взял костыльную лапу, выдернул ею один за другим из шпал несколько костылей, затем торцовым ключом стал раскручивать гайки в одном из стыков правого рельса. В качестве ворота я использовал найденный тут же «пучинный» костыль. Если гайка крутилась тяжело, я крутил ключ прутом, который носил в качестве трости. Лишь только я закончил раскрутку стыка и сдвинул рельс в сторону, как раздался гудок электровоза со стороны Всесвятской и показался свет прожектора. Я быстро закидал стык травой, взял костыльную лапу, сумку, свернул налево от разболченного места, забежал в лес и пошел по направлению ко Всесвятской. Сзади я слышал какие-то шум, стук, скрежет и понял, что поезд сошел с рельсов. После этого я побежал, потому что почувствовал большой страх и понял, что наделал.

12

— Будем считать, — сказал тем же вечером Будилов своим коллегам, — что главная задача — установление преступника — выполнена. Но наивно было бы полагать, что на этом наша работа закончится. Ведь что мы знаем о Штейникове, кроме того, что сказали свидетели, он сам, да того, что значится в материалах прошлых лет? А ведь многое в его показаниях внушает сомнение. Он говорит, например, что замысел преступления возник у него внезапно, когда он сидел на рельсах. Но ведь у него с собой оказались и инструменты! Трудно поверить, что он носил с собою просто так, на всякий случай, такие тяжелые вещи, как костыльная лапа и торцовый ключ. А ключ этот он привез аж из Коми-Пермяцкого округа! Сейчас у него не было времени обдумать свое положение, и он сказал нам первое, что пришло в голову. На самом же деле, как думается, преступление свое он подготовил заранее. Далее: не стоял ли кто за ним? Был ли он с кем-нибудь связан вообще? Значит, надо выяснить его личность, мотивы и связи. Эта работа поручается Павлу Ивановичу Розанову. Задача ясна, Павел Иванович?

— Так точно!