Пернатый оберег

Панов сходил в соседнюю комнату и принес с пиршественного вегетарианского стола три вкуснейших куска баранинки, зажаренной на ребрышках. Каким образом это лакомое блюдо нетрадиционной для вегетарианки Юлии ориентации попало на заказанный ею стол, осталось покрыто для Глеба мраком неизвестности. Может, Надежда Тимофеевна, экономка, посчитала, что здорового молодого мужика кроме салатиков и вегетарианского пирога следует подкормить и более калорийным продуктом? Или Юлия сама наступила на горло собственным принципам, пошла на компромисс с мясоедами и снизошла до консенсуса с ними? А может, это последняя проверка поклонника на вшивость? У Глеба от аромата баранинки, да с подливочкой, аж слюнки потекли, но ему хватило ума и силы воли не выставить себя в глазах Юлии поедателем братьев наших меньших. Пусть не родных — собачек и кошечек, так двоюродных — барашков. Ведь порезала же Юлия мачехину норковую шубу, заступаясь за убиенных норочек! А норки в куда более дальнем родстве с хомо сапиенсами, чем бараны! И откушивая салатики и чудесный вегетарианский пирог, Глеб как бы говорил любимой:

— Мы с тобой одних принципов — ты и я! Я не братоед! Братоедству — нет!

Чтобы не пропадало умопомрачительной вкусноты кушанье, к которому так и не довелось притронуться, Глеб накормил баранинкой собачек и кота. Эти никакого родства не признавали и слопали по куску двоюродного брата за милую душу! И вот парадокс! Юлия их за братоедство нисколько не осудила, а лишь обеспокоилась, не заболят ли у прожорливых любимиц и любимца животики от переедания. Продолжить ознакомление любимой с пропедевтическим курсом практической камасутры у Глеба не получилось. Милая ученица остановила чересчур настырного гуру, но чтобы подсластить поднесенную ему вместо огнедышащей лавы страсти тепленькую платоническую пилюлю, тонко намекнула, что к более глубокому изучению индуистского спецкурса они, возможно, смогли бы приступить в следующий раз, когда Глеб станет посвободней и ему никуда не нужно будет спешить. Но предварительно рьяный поклонник обязан обдумать, принять и неукоснительно исполнять два непременных условия. Первое — чтобы всегда! Второе — чтобы никогда! Услышав первое условие, Глеб и словами, и мимикой выразил такую вечную, бесконечную и своей силищей напоминающую всесокрушающее цунами любовь, что ему остается только по примеру горьковского Данко вырвать сердце из своей груди, чтобы освещать и освещать, как прожектором любви, их общий с милой путь хоть к законному, хоть к гражданскому, хоть к новомодному гостевому браку или к еще более современным, без границ и края, свободным, как птица в небе, нежным отношениям. Все это на полное усмотрение любимой. Он же на все согласен и ко всему готов. Выдвигая второе непременное условие, насчет того, чтобы никогда, Юлия многозначительно посмотрела на пановский карман, где лежал злополучный блокнот. Листки с записанными там телефонами Глебовых информаторш Юлия еще раньше из блокнота вырвала и безжалостно уничтожила, так что ее пронзительный взгляд означал только серьезное предупреждение на будущее. Глеб с удивлением развел руками: как можно и зачем его от чего-то такого невероятно невозможного предостерегать?

Юлия не стала обсуждать невероятные невозможности и невозможные невероятности, а просто посоветовала любезному поклоннику не выспрашивать у Марфы секреты вудистской магии. И лучше бы ему вообще с Марфой не встречаться и не разговаривать. Общение с ней небезопасно! Она колдунья, притом рыжая и глупая. И по глупости может наколдовать все что угодно… Глеб горячо отрицал саму возможность такого общения и при этом так выразительно жестикулировал руками, что напоминал гоголевского Хому Брута, семинариста, защищавшегося от покойной панночки, пикирующей на него в собственном гробу. Особую достоверность этой сцене придавала убежденность исполнителя, что в утверждениях Юлии была большая доля истины. Что Марфа рыжая — отрицать невозможно. Глупая? А сколько существует анекдотов про глупых блондинок! Рыжие-то чем лучше? Колдунья? Все женщины в той или иной степени способны колдовать. Про это и в песнях поется: «Я тебя травила колдовскою травой…» Но не все женщины — черные колдуньи, иные способны людям помогать и даже их исцелять: «Ты заболеешь, я приду. Боль разведу руками…» То есть предупреждение Юлии, что от Марфы можно ожидать чего угодно, — чистая правда. Поэтому Глеб с большой охотой и нисколько не кривя душой пообещал любимой держаться от Марфы подальше.