Пернатый оберег

Наполовину обутая, прекрасная воительница ринулась к дверям. Напрасно Глеб пытался ее остановить, уверяя, что никаких причин ссориться с Маршей у Юлии нет. В Маршином телефонном звонке речь шла всего лишь о невинной беседе на тему вудистской магии — и ни о чем больше. Он даже готов был отправиться на очную ставку с вудисткой, но Юлия в ответ молча указала ему пальцем на ложе несостоявшейся любви (Глебу даже показалось, что на подсознательном уровне прозвучала команда «Место!») — и выбежала из спальни. Послышались все убыстряющиеся удаляющиеся звуки ее шагов: топ-шлеп, топ-шлеп, топ-шлеп. Это девушка то топала по полу голой пяткой, то шлепала тапкой. Что оставалось делать оставленному любовнику? Сидеть в одних впопыхах надетых трусах и в таком виде дожидаться возвращения возлюбленной с поля межсестричкинского боя? Сомнительно, чтобы после такого эмоционального взрыва со швырянием телефона и затем скандала в комнатах Марши впечатлительная и тонко чувствующая девушка осталась настроенной на нежные отношения. Ее придется успокаивать, уговаривать, уверять и разуверять до самого утра, а погружение в пучину страсти волей-неволей придется отложить до другого случая. Дожидаясь же в своем неглиже на ложе несостоявшейся любви возвращения милой-дорогой, он может уподобиться одной не в меру самоуверенной особе, которая «сняла решительно», а ее так никто и «не попросил». Снова предстать перед Юлией в комической роли?! Нет уж! И Глеб быстро оделся, даже кобуру с пистолетом надел под ветровку…

Ревнивая возлюбленная все не возвращалась, и Глеб в нерешительности вышел из Юлиных приватных комнат в коридор. Может, все-таки пойти в Маршину обитель колдовства и там вместе с ни в чем не повинной, кроме недостаточно почтительного отношения к Клеопатре, вудисткой успокоить прекрасную ревнивицу? С другой стороны, его вмешательство в семейную свару двух сестричек может и навредить. Сестренки по три раза на дню ссорятся и по четыре мирятся, а мирить помирившихся — их заново ссорить. Да и Юлия может истолковать его появление у Марши превратно.

От размышлений Глеба отвлек звук быстро приближавшихся шагов: топ-топ-топ-топ… Ну наконец-то! Юлия возвращалась, нет — бежала к покинутому ею ложу любви, еще теплому от их разгоряченных тел! И Глеб воспрял духом: не все потеряно! После разговора с Маршей Юлия убедилась, что никаких оснований для ревности у нее нет, и в прекрасном настроении спешит вернуться в объятия безупречно верного возлюбленного! Романтический вечер она тоже хочет увенчать апофеозом неземных наслаждений! Ишь как торопится! Топ-топ-топ-топ — и без всяких шлеп-шлеп-шлепов. Девушка в спешке потеряла последнюю тапку, а Глеб от души пожелал любимой по дороге потерять еще и халатик. Если он сам быстро, по-военному, разденется, то примет обеспененную Афродиту в свои жаркие объятия прямо тут, у дверей, и восторги любви свершатся, даже не доходя до спальни. Зря, что ли, прекрасные артисты в прекрасных американских кинофильмах демонстрируют приемы использования столовой и кухонной мебели и прочей хозяйственной утвари для пламенных любовных утех?! Но Глеб против того, чтобы любить любимую на коврике для обуви у дверей. Это негигиенично! А вот как отнестись к любви, допустим, на кухонной раковине? По мнению голливудских режиссеров, слаще этого нет! Возможно… С одной оговоркой: если в раковине нет грязной посуды. А то как раз в пылу страсти посадишь милую голой попой на вилку! В таком случае уж лучше выбрать более безопасный предмет интерьера… Но к сладким мечтам тут же примешалась и доля сомнения: вдруг Юлия вовсе с Маршей не помирилась, а в сердцах швырнула в нее тапкой и теперь без тапки, но с победой возвращается в родные пенаты? Тогда хорошо, если Лидия куда-нибудь подальше заныкала вторую тапку, а то Юлия может ее метнуть поточнее, чем телефон! И вдруг Глеб услышал, что к топ-топ-топоту примешался какой-то сдавленный крик: «И-и-и-и-и…» Панов обомлел: это «и-и-и-и-и» было ему слишком знакомо! В тот раз, в лесу, оно тоже звучало под аккомпанемент топота, только не голых пяток, как сейчас, а лошадиных копыт. Бедный Никита! Неужели злой рок по сей день не покинул пределы никандровских владений и голыми пятками топочет не нежная провозвестница любви, а прекрасная вестница ужасного события?! Глеб бросился навстречу топоту и крику, и, увы, сердце-вещун его не обмануло. Залитая слезами, растрепанная, заходясь криком, Юлия рухнула в его объятия и сквозь рыдания едва смогла проговорить:

— Марфу убили! — и потеряла сознание.

Глеб отнес бесчувственную девушку в спальню, нажал сигнальную кнопку вызова охраны и врача, связался с дежурным на пульте охраны, приказал ему объявить общую тревогу и рассказал о случившемся. Сначала прибежал охранник. Глеб приказал ему никого, кроме врача, в Юлины комнаты не впускать и никуда не отлучаться. Потом пришел врач, кажется, это был невропатолог. Он осмотрел Юлию и сказал, что никаких ранений у нее нет, правда, вся она выпачкана в крови, особенно много крови на руках, но это не ее кровь.