Пернатый змей

— Нет ни Прошлого, ни Будущего, есть только Сейчас, — говорил он вдохновенно, но как бы обращаясь к самому себе.

— Великий Змей сворачивает и разворачивает плазму своих колец, и рождаются звезды и гаснут миры. И это всего лишь преобразование и выброс плазмы.

Я есмь вечно, говорит его сон.

Как человек, спящий глубоким сном, не сознает своего существования, но существует, так и Змей свернувшегося космоса, несущий свою плазму.

Как для человека, спящего глубоким сном, нет ни завтра, ни вчера, ни сегодня, но только настоящий миг, так и для безупречного, вездесущего Змея вечного Космоса есть Сейчас, вековечное Сейчас.

Сейчас, и только Сейчас, и во веки веков Сейчас.

Но спящий Змей видит летучие сны.

И слова приходят, как сны, и уходят, как сны.

И человек — это сон, снящийся Змею.

И только сон, который не снится, говорит: Я Есмь!

В не снящемся Сейчас, Я Есмь.

Сны являются, как должны являться, и человек — сон явленный.

Но спящая без сновидений плазма Змея есть плазма человека, вместе плазма и тела его, и его души, и его духа.

И совершенный сон Змея Я Есмь — это плазма человека, который един.

Когда плазма тела, плазма души и плазма духа едины, в Змее Я Есмь.

Я есмь Сейчас.

Прошлое — сон, и будущее — сон, как две разных, тяжелых ноги.

Но Сейчас — Я Есмь.

Деревья во сне раскрывают листья, цветы распускаются во сне навстречу целомудренному Я Есмь.

Птицы забывают свои беспокойные сны и громко поют в Сейчас: Я Есмь! Я Есмь!

Ибо у снов есть крылья и ноги, и пути, которые нужно пройти, и усилия, которые нужно совершить.

Но мерцающий Змей Настоящего не имеет ни крыльев, ни ног, неразделен, свернулся в безупречное кольцо.

Так кошка ложится, сворачиваясь в клубок Настоящего, и корова утыкает нос в свое брюхо.

На лапах сна скачет заяц по склону холма. Но когда останавливается на бегу, сон рассеивается, он входит в бесконечное Сейчас, и глаза его широко раскрыты: Я Есмь.

Лишь человек видит сны, видит сны, видит сны, видит сны и меняется ото сна ко сну, как тот, кто мечется на своем ложе.

Глаза его спят и рот спит, его руки спят и ноги, его фаллос и сердце, и живот, его тело и дух, и душа спят среди бури снов.

И он бросается из сна в сон в поисках совершенного сна.

Но я говорю вам, нет совершенного сна, ибо в каждом сне боль и томление, томление и боль.

И ничто не совершенно, кроме сна, переходящего в сон Я Есмь.

Когда сон глаз безвиден и вокруг — Сейчас.

И сон рта возглашает окончательное Я Есмь.

И сон рук как сон птицы на море, колышущейся с волнами и не ведающей об этом.

И сон ступней и пальцев ног касается сердцевины мира, где спит Змей.

И сон фаллоса познает великое Я Не Познал.

И сон тела есть покой цветка в темноте.

И сон души растворяется в аромате Сейчас.

И сон духа слабеет, и клонит голову, и стихает с Утренней Звездой.

Ибо всякий сон начинается в Сейчас и завершается в Сейчас.

В сердцевине цветка — мерцающем, спящем без сновидений Змее.

И что уходит, есть сон, и что приходит — сон. Есть вечное и единственное Сейчас, Сейчас и Я Есмь.

Сидящие мужчины молчали. На дороге скрипела повозка, влекомая волами, да с озера доносился слабый стук весел. Но семеро мужчин сидели, склонив головы, в состоянии близком к трансу, впитывая слова Рамона.

Мягко зазвучал барабан, словно сам по себе. И один из мужчин запел тихим голосом:

Бог Утренней Звезды
Стоял между ночью и днем:
Как птица, поднявшая крылья, стоит,
Сияя правым крылом,
Левым во тьму погрузясь.
Звезда Зари над горизонтом.

Вот! Я здесь всегда!
Далеко, в бездне Вселенной,
Взмахну дневным крылом, и свет
Лицо вам озарит мгновенно,
Взмахну другим, и станет тьма.
Но я на месте неизменно.

Да, я здесь всегда, я Бог
Всего. И сквозь мельканье
Крыл моих владыки пред людьми видят меня.
Видят меня и вновь им застит зренье.
Но вот! я здесь всегда
Для жаждущих познанья.

Миллионы не видят меня никогда,
Только взмах крыла моего,
Течение времени, смену всего,
Жар солнца, холод льда.

Но вас, кто прозревает меня самого
Мелькания дня и ночи среди.
Я сделаю Богами Пути
Невидимого.

Тропы между пропастью тьмы и бездною света;
Тропы, как след проползшей змеи, как шнур запала в это
Сердце тени, чтобы взорвать ее, разнести ее прах по ветру.