Перо Адалин

Маркус встал у изголовья кровати и, слегка склонив голову, добавил:

– Вы – самая важная гостья в моем доме. Не медлите, если будете в чем-то нуждаться – к вашим ногам я брошу все, что имею.

Пока Винсент мысленно проклинал лиричность в словах Маркуса, Адалин наблюдала за Леверном. Рыцарь подпирал дверь, упорно игнорируя принцессу – его задачей было прожечь взглядом дырку в спине брата.

– Благодарю вас, – сипло ответила Адалин, когда лорд подошел к окну. Ее раненую руку, спрятанную от лишних взоров тонким покрывалом, терзала боль, и она иногда невольно жмурилась.

– Командир, – обратилась принцесса к Байону; Винсент по привычке собирался откликнуться. – Прошу вас, начинайте. Расскажите все, что знаете, ничего не утаивая.

– Ваша милость, я надеюсь, что вы найдете в себе силы понять своего отца, – предупредил Байон, но Винсент, устав от ходьбы вокруг да около, велел ему выкладывать только факты.

– Покушение на вас спланировано советником Габором и Его Величеством королем.

Ада охнула, прижимая здоровую ладонь к лицу, и когти издали жалобный скрежет, ударившись друг о друга. Байон всю дорогу к поместью думал о том, что именно должен рассказать, и теперь в его голосе не чувствовалось волнения.

– Король Антоний не мог смириться с судьбой своих детей. Как вы знаете, монарх много путешествовал. Причина его рьяного желания увидеть каждый уголок королевства – поиск ответов. Он не жалел времени и средств, пытаясь разузнать больше о ритуале, но каждый раз терпел неудачу. По королевскому указу долгие годы допытывали магов и монахов, доставали из-под земли редкие книги, туманно описывающие сотворение мира, – все для того, чтобы найти шанс спасти королевских детей. Но поиски были бесплодны до тех пор, пока год назад советник Габор не принес благую весть.

Многие из вас встречались с ним – общество этого человека не так просто вынести из-за его цепкого языка и едких мыслей. Но, в противовес не самым лучшим качествам, природа наделила Габора острым умом: свитки, найденные советником в семейном хранилище, расшифровать было под силу только ему. Он заверил короля, что, согласно свитку, ритуал не нуждается в смерти детей одного и того же рода, вопреки тому, как поступали столетия подряд. Монаршая кровь действительно основной элемент ритуала, но хватит и орошенных ею пяти ритуальных когтей, а также жизни любого молодого и здорового человека, готового отдать ее добровольно.

– Тогда к чему монахи с начала мира возлагают обязанность приносить в жертву именно членов одного и того же рода? Почему не преступников, провинившихся, почему не любого другого человека? – Леверн, воспользовавшись моментом, засыпал Байона вопросами, возмущенный его словами. Про просьбу командира он уже забыл.

– Эти вопросы задавал и король, – виновато ответил Байон, поймав на себе негодующий взгляд рыцаря.

– Замолчи и слушай, – процедил Винсент, пока лорд Маркус, расслабленно восседая у окна, довольно скалился.

– Причина в вере. Скажите людям, что из последнего поколения нужно принести в жертву одного любого человека, и жертвами падут сотни, пока народ определится с выбором. Но как быть с тем, что отдать свою жизнь нужно добровольно? Разве кто-то умрет, понимая, что на его месте с легкостью мог бы оказаться другой? Человеческой природе, милорд Леверн, присущ эгоизм. – Горько и с небольшой иронией Байон добавил: – Пока человек не поверит в собственную уникальность, великих свершений не ждите.

Адалин хотела было возразить, но слова не спешили срываться с пересохших губ. Она успеет поспорить с Байоном, так цинично относящимся к человеческой натуре.

– Король не стал ждать и тут же занялся подготовкой к спасению своей дочери. Советник всячески помогал монарху, даже предложил план: напасть на процессию принцессы, забрать у нее когти и принести в жертву другую девушку – думаю, о госпоже Агате вы уже слышали.

– Только благодаря Евандеру, – буркнул под нос Леверн, понимая, что Байон знает о ситуации намного больше их.

Лорд Флорес оставался неподвижным при словах брата, и никто не заметил, как потемнели его глаза – Маркус вцепился в услышанное имя.

Винсент интуитивно обернулся к Адалин и увидел, как ее плечи поникли. Агата была ее слабым местом, и любое упоминание о той, на чьи плечи повесили ее судьбу, ослабляло дух принцессы.

– Король мог просто отправить лжепринцессу сразу, к чему эти ухищрения? – злобно продолжил Леверн, не понимая, что начинает срываться на неповинном человеке.

– И тогда его бы обвинили в том, что он рискует всем миром, спасая дочь. Народ не станет идти на риск ради одного человека. Они с боем отняли бы принцессу у монарха и насильно отвезли бы к храму. Это не тот случай, когда нужно кричать во всеуслышание о своих намерениях, господин Леверн, – терпеливо пояснил Байон.

– Нападение, организованное королем, спасением назвать сложно, – не уступал рыцарь. – Сколько людей оставили свои жизни в том лесу? Нас спас случай, а не король.

Альвах, бросив предостерегающий взгляд на друга, расправил до хруста плечи – как никогда раньше ему хотелось заткнуть названного брата.