Перо динозавра

— Они в чем-то не согласны, — продолжил Стен, — и в своей переписке бессчетное количество раз делают отсылки к статьям друг друга в разных естественно-научных журналах, например «Scientific Today», о котором я знаю понаслышке, а также целом ряде других, о которых я никогда раньше не слышал. В начале этой переписки они держатся более-менее на равных, но в конце весны происходит какое-то изменение. Тон их писем по-прежнему поддерживает иллюзию, что почтенные ученые спорят на равных, но много раз становится понятно, что Фримана загоняют в угол и что Хелланд этим наслаждается. В двух местах поверженный Фриман откровенно угрожает Хелланду, — Стен протянул Сёрену листок бумаги с выделенной маркером фразой. — В конце июня вдруг наступает тишина. Ничто в переписке не указывает на причины этого, и хотя я поискал немного в Интернете, я так и не нашел конкретного объяснения этому внезапному перемирию. Зато спустя какое-то время, а именно девятого июля, Хелланд начинает получать анонимные письма, — Стен вытащил новую папку и достал оттуда небольшую стопку бумаг. — И здесь тон уже жесткий и прямой. Хелланду угрожают.

— Они от Клайва Фримана? — поинтересовался Сёрен.

Стен покачал головой:

— Я почти уверен, что нет. Тон писем совсем другой. Перед человеком, который угрожает Хелланду, стоит только одна задача: напугать его. Угрозы состоят из одного предложения.

Сёрен смотрел на Стена, ожидая продолжения.

— For what you have done, you shall suffer. [1]

Сёрен поднял бровь:

— Он на них отвечает?

Стен кивнул:

— И кажется, что угрозы его безмерно забавляют. Может быть, потому, что он считает, что они исходят от Клайва и это просто пустая болтовня, может, потому… не знаю… что он просто не может воспринимать их всерьез.

— Ты говоришь, отправитель неизвестен?

Стен кивнул:

— Адрес на hotmail, и тот, кто открыл этот ящик, решил зарегистрироваться под именем Justicia Sweet. Мило, правда? Так что человек, угрожавший Хелланду, может быть кем угодно.

Сёрен застонал и схватился за голову.

— Есть что-то еще? — спросил он.

— Вообще-то да. Я не знаю, насколько это важно, но у Хелланда, кажется, были противоречия с еще одним коллегой, — Стен прищурился. — В последние десять дней перед смертью Хелланда проходил резкий обмен мнениями между ним и Йоханнесом Тройборгом, — Стен позволил последней фразе на мгновение повиснуть в воздухе. — В отличие от переписки Хелланда с Фриманом, в этом случае несложно понять, о чем они спорят. Они, судя по всему, писали в соавторстве научную статью, и Йоханнес выражает недовольство вкладом Хелланда. Йоханнес хотел, чтобы Хелланд убрал свою фамилию и Йоханнес остался единственным автором статьи, но Хелланд отказался это сделать.

Сёрен кивнул, и Стен продолжил:

— Есть одно обстоятельство, которое сразу бросается в глаза. Я заметил это только в тех письмах, которые Хелланд отправлял в последние пять-шесть недель. Он начал писать ужасно неряшливо. В письмах полно орфографических ошибок, в последние три-четыре недели они стали практически нечитаемыми, вот, смотри, — Стен протянул Сёрену лист бумаги, на котором тот прочитал: «я не могц тбе помочь, потому что мы не соглвсны. Сожажею. Встречаемся завттра утром в 10 у меня как договаривалисб. Л.»

— Ну не образец орфографии, да, — сухо сказал Сёрен и потер ладонью лоб. — Стен, — продолжил он затравленно, — у Хелланда же были паразиты в мозге. Нет, черт побери, ничего странного в том, что он не мог нормально писать.

Когда Стен ушел, Сёрен снова позвонил Ханне Моритцен и настоял на встрече. Она была по-прежнему на даче. Сёрен посмотрел на часы, попросил адрес и пообещал приехать так быстро, как позволит движение на шоссе. Она нехотя согласилась.

После этого он позвонил Йоханнесу. Сёрен был интуитивно уверен в том, что прозрачный Йоханнес был с ним честен, и все-таки хотел услышать его объяснения по поводу того обстоятельства, что Йоханнес не упомянул о своих разногласиях с Хелландом. Телефон звонил долго, но трубку никто не взял.

Сёрен еле-еле отыскал дом Ханне Моритцен в дачном поселке возле Хальд Странд. Маленький ухоженный коттедж стоял на огромном участке земли и напоминал кубик на футбольном поле. Дом состоял всего из одной комнаты, светлой и практически пустой. Прямо на полу стояло несколько вещиц в японском стиле, Ханне подала почти белый и удивительно крепкий чай в японских пиалах и предложила Сёрену нечто, что он поначалу принял за шоколад, но что оказалось каким-то странным японским блюдом с ужасным вкусом, так что Сёрен не смог сдержать гримасу, и это заставило Ханне Моритцен улыбнуться.

Ханне Моритцен — несчастливая женщина, невольно подумал Сёрен. Это его тронуло. Не то чтобы Анна Белла, скажем, была воплощением счастья, но в ней была злость, а злость, как ни крути, порождает жизнь. Ханне Моритцен сдалась, и это оставило несмываемый след в ее тусклых серебристых глазах. Тем не менее она хорошо формулировала, была точна в высказываниях и гораздо более приветлива, чем Сёрен ожидал после телефонных разговоров. На ней был мягкий домашний костюм, волосы перехвачены резинкой.