Перо динозавра

— Кофе. Мы проводим церемонию памяти Ларса в актовом зале на четвертом этаже через полчаса. Только для нашего отделения и для коллег.

Анна поморгала глазами и взяла протянутый ей термос:

— Разве такие церемонии проводятся обычно не послепохорон?

— Обычно да, — ответила Элизабет. — Но Равн, заведующий отделением, решил сделать так. Хелланд мертв уже двое суток, по университету ползут слухи. Он хочет использовать эту церемонию, чтобы их загасить. Похороны Ларса будут в субботу, и туда смогут прийти все кто захотят, — Элизабет посмотрела на Анну долгим взглядом.

— А что за слухи? — Анна прошла вслед за Элизабет на кухню, где та с силой поставила термосы на стол и сказала резким голосом:

— Слухи о том, что Ларса Хелланда убили и будто бы полиция считает, что убийца был близко с ним знаком и, более того, работал вместе с ним. И знаете что? — сказала она зло. — Я считаю, что это очень неприятные слухи. Потому как если его действительноубили, то в первую очередь подозрение падает на меня, Свена, Йоханнеса или на вас. И мне не нравится об этом думать. Ну, или на пятьсот других сотрудников факультета, которые Хелланда в гробу видали. В переносном смысле, конечно, — поспешила добавить она и расплакалась. — Он до сих пор у меня перед глазами стоит, — пробормотала она, пряча лицо в ладонях. — Видит бог, я ненавидела этого человека. Но такогоон не заслужил.

Анна внезапно что-то вспомнила.

— Элизабет? — вопросительно сказала она. Элизабет уселась на стул в небольшой кухне и принялась протирать очки. — Как вы думаете, дела Ларса Хелланда примет теперь Эрик Тюбьерг? Это он получит его должность?

Элизабет посмотрела на нее озадаченно:

— Тюбьерг, который из музея?

— Да. Напарник Хелланда. Мой внешний научный руководитель.

— Нет, я такого представить не могу, — ответила Элизабет без промедлений.

Анна наморщила нос:

— Почему?

— Я вообще не знаю, почему Ларс считал, что его задача — так продвигать Тюбьерга. Тюбьерг очень одарен, в этом нет никаких сомнений, но, если хотите знать мое мнение, он совершенно не годится для работы в Копенгагенском университете и лучше всего подходит на роль мальчика на побегушках у Хелланда. Для всех годами оставалось загадкой, какая Хелланду польза от того, чтобы повсюду таскать за собой Тюбьерга и даже посылать его вместо себя на конференции в качестве заместителя. Сейчас, конечно, этому придет конец. Чтобы получить постоянную профессорскую ставку, нужно быть представительным, а у Эрика Тюбьерга нет для этого никаких данных. Ему однажды дали в течение семестра вести курс по формам и функциям здесь, на отделении, потому что Хелланд твердил, что у Тюбьерга обязательно все получится. Конечно, ничего путного из этого не вышло, студенты стали на него жаловаться. Он говорил слишком быстро, как церковный служка, а когда студенты заявляли, что не разбирают слов, он впадал в ярость и уходил.

— Но он мой научный руководитель, — несчастным голосом сказала Анна. — Мой единственный руководитель.

— Анна, если честно, — Элизабет вернула очки на нос и мягко продолжила: — не я одна в свое время, когда вы начали писать диплом, удивлялась, что вам назначили в руководители этих двоих. Но все вроде шло нормально, так что…

— По-моему, Тюбьерг хороший руководитель, — возразила Анна. — Минимум в тысячу раз лучше, чем Ларс Хелланд, нет, в миллион раз лучше.

Элизабет спокойно взглянула на нее.

— Да, — согласилась она. — Но вы же не будете спорить с тем, что он немного странный? Копенгагенский университет — это уважаемое государственное учреждение, а не богадельня.

Элизабет поднялась и стала наливать кофе в термосы.

В глубине актового зала на четвертом этаже, где собралось около тридцати человек, стоял Тюбьерг, рассматривая свои сложенные на груди руки. Анна почувствовала облегчение, увидев его, и попыталась привлечь его внимание, но он не поднимал глаз. Йоханнес ворвался в зал в последний момент и протиснулся куда-то позади Анны за секунду до того, как двери закрылись. Она быстро повернулась и посмотрела на него. От Йоханнеса пахло ветром и холодом, выглядел он очень изнуренным, морковные волосы были в ужасном беспорядке. Накануне они работали у себя в кабинете весь день, и обстановка мало-помалу накалилась. Йоханнес несколько раз пытался завязать разговор, но Анна резко его обрывала. Она занята. Дважды он спрашивал, злится ли она еще из-за того, что он сказал полиции. На это она отвечала отрицательно. Он попытался извиниться еще раз, и она жестом остановила его. Что сделано, то сделано, сказала она, забудь. На самом же деле она чувствовала себя уязвленной. Она-то считала, что Йоханнес — последний, кто мог бы ее подставить. Когда он осторожно улыбнулся ей теперь в актовом зале, она хотела было улыбнуться в ответ, но вместо этого развернулась и стала смотреть на Тора Равна.