Перо динозавра

— Я, конечно, пошла к Асгеру. Он не открывал. Я звала его через щель для писем. Я всегда это знала, знала, что радость, попутный ветер, Борнео, веснушки, все, благодаря чему могло казаться, что он почти нормальный, — это только иллюзия. Внутри Асгер оставался тем, кем всегда был, — человеком не от мира сего. Человеком, который совершенно не умеет взаимодействовать с окружающим миром, и в этом моя, и только моя, вина: я слишком много работала, и у него не было отца. Мне пришлось в конце концов вызвать слесаря, который взломал замок и впустил меня в квартиру. Асгер лежал на кровати и смотрел в потолок. Я села рядом и гладила его по руке, — Ханне посмотрела на Сёрена. — Я пообещала ему, что все будет хорошо. Сказала, что позабочусь о том, чтобы он не остался безработным. Благодаря Хелланду мое отделение не испытывало недостатка в средствах, и я взяла Асгера на работу ассистентом в отделение паразитологии, а Ларса загнала еще дальше в угол. Он должен был находить деньги для Асгера. Для двух ежегодных экспедиций в Юго-Восточную Азию, где Асгер мог собирать новый материал. Кроме того, он должен был устраивать Асгеру три лекции в году в аудитории А, и аудитория должна быть полна. Иначе, пригрозила я, я все расскажу.

Асгера, конечно, все это совершенно не радовало. Он чахнул. Это была неравноценная замена. Да, он немного поездил по Юго-Восточной Азии, собирал материал, какое-то время сидел у меня в отделении, помогал, классифицировал животных и писал статьи. Но это было совсем не то, к чему он стремился. Он не хотел быть временным работником в Копенгагенском университете. Он хотел получить постоянную ставку, иметь свой кабинет, принимать экзамены у студентов, укреплять свои позиции в научном мире. Он не хотел быть никому в конечном счете не нужным фрилансером. Я осторожно спросила, продолжает ли он общаться с Эриком Тюбьергом. «Не-а», — пробормотал он. В конце концов я возненавидела Ларса Хелланда, — Ханне посмотрела Сёрену прямо в глаза. — Я ненавидела его за…

— …за то, что он не хотел быть отцом Асгера, — сказал Сёрен.

— Он был отцом Асгера, — упрямо сказала Ханне. — И я ненавидела его за то, что он не хотел это признавать. На самом деле я ненавидела и саму себя. Гранты в нашем мире — это допинг. Тот, кто получает больше остальных, заходит дальше остальных. А я позаботилась о том, чтобы получать достаточно, — она посмотрела на Сёрена с раскаянием. — В апреле меня вдруг уволили. Дали три года, чтобы я могла закончить проекты. Отделение паразитологии в Копенгагенском университете будет упразднено, его функции возьмет на себя Институт вакцин и сывороток. Это решилось во время пасхальных каникул, и я, в отличие от Асгера, получила и письмо, и звонок от декана. Он искренне сожалел и пытался объяснить, что это все сокращения, правительство просто приставило нож к горлу факультета. Вернувшись после каникул, я попыталась найти Ларса, но он как сквозь землю провалился, его кабинет был заперт. Я звонила, писала, но он не отвечал. В конце концов я позвонила ему домой, и трубку подняла его дочь. У нее был светлый веселый голос. Она же сестра Асгера, у них общие гены, как она получилась такой светлой и веселой? «Папа уехал, — сказала она. — На раскопки в Монголии. Вернется только через десять дней». В те выходные я обо всем рассказала Асгеру. После всех сомнений, после многих лет, когда я готова была поклясться, что никогда не расскажу об этом, в состоянии аффекта я сказала Асгеру, что Ларс Хелланд — его родной отец. Потому что я злилась. Потому что меня уволили. Потому что источник денег иссяк и Асгеру ничего больше не могло перепасть. Потому что меня взбесило, что дочь Хелланда такая веселая и беззаботная. Все это, конечно, лишь оправдания, — устало сказала она и помолчала, рассматривая свои руки.

— Почему Анна не знала, что у вас есть сын?

Ханне подняла глаза.

— Она задала мне точно такой же вопрос сегодня, — сказала Ханне. — Она разозлилась на меня из-за того, что я держала это в секрете, даже ругалась, — Ханне улыбнулась. — Но мы с Анной ведь не общались за пределами университета. Мы познакомились на одном из обязательных летних курсов, где я преподавала экологию суши, разговорились, и я была ею очарована. Она совсем не похожа на Асгера, сделана из другого теста. И очень напоминает меня, когда я была молодым биологом и одинокой матерью. Мы обедали вместе всего раз пять, наверное. Мне очень нравилось сидеть вместе с ней в столовой. Я ценила эти моменты. Ей ведь не очень-то легко живется с маленьким ребенком на стипендию. Она никогда не упоминала свой развод, но однажды сказала, что не хочет об этом говорить, потому что ей стыдно, что отец ее ребенка ее бросил. И знаете что? — Ханне взглянула на Сёрена. — Мне тоже было стыдно. Я стыдилась Асгера.

Сёрен попытался собраться с мыслями:

— И в четверг Асгер вдруг рассказал вам, что это он инфицировал Ларса Хелланда паразитами?