Перо грифона

Темнота перед стойлом поблескивала светляками и кружащимися роями переливчатых фей. Даже звезды, казалось, сияли ярче, а ветер в кронах шептал радостное приветствие. Как будто мир до краев наполнился светом и музыкой.

В Мимамейдр прибыл последний пегас.

7. Последний пегас

О, крылатый конь!

Уильям Шекспир. Цимбелин

Дружба с драконом влечет за собой знакомство со множеством волшебных существ. О каждом Бен сохранял благодарную память, но ни одно из них не восхищало его так, как Лунг. До той минуты, пока он не увидел перед домом стоявшего рядом с Гиневер крылатого коня. Счастье, которое Бен испытывал в присутствии Лунга, состояло из огня и воздуха, из серебристого лунного света и энергии пламени, пляшущего на ветру.

Пегас принес с собой счастье, совсем иное на вкус. Оно пахло землей, собирающимися тучами и громом, мокрой от росы травой и отсветами звезд на перьях и шерсти.

Анемос был ненамного больше обычного коня и вовсе не пегий, как часто изображают пегасов. Шерсть и крылья у него были багряные, словно лучи заката. Только копыта отливали серебром, как чешуя Лунга.

Столько силы и красоты! Столько света! Но боль утраты окутывала пегаса, словно облако. Вита и Гиневер пошли с Хотброддом отнести в стойло гнездо с яйцами. Анемос подошел к Барнабасу, тяжело ступая копытами, налитыми отчаянием, будто свинцом.

– Спасибо тебе, Визенгрунд, – хрипло произнес он. – Мои крылья и разум ослабели от горя, и мне трудно поверить, что я не потеряю детей, как потерял их мать. Мне легче оттого, что ты, как я вижу, еще на что-то надеешься.

Барнабасу стоило больших усилий не рассказать пегасу о перьях грифона. Но тогда Анемос, как и Лунг, захотел бы отправиться с ними, а для него грифоны представляли еще большую опасность, чем для дракона.

– Да, надежда определенно есть! – заявил он. – Но сначала мы должны привести тебя в порядок. Я вызвал врача. У нас тут есть женщина, которая лечит сказочных существ. Надеюсь, ты позволишь ей себя осмотреть?

– Врач? – Пегас опустил голову. – Она найдет разбитое сердце, Барнабас. Разве от этого можно вылечить?

Холли Ундсет не заставила себя ждать. Она была маленькая, полненькая, каждый месяц меняла цвет волос, носила просторные свитера с норвежским узором – и чуть не выронила свой чемоданчик, увидев Анемоса перед стойлом. Его красноватая шкура поблескивала в лунном свете, словно он был медной статуей, во всем великолепии пробудившейся к жизни, и Ундсет счастливой улыбкой поблагодарила Барнабаса за все волшебство, которое он принес в ее жизнь, а потом попросила пегаса пройти с ней в стойло.

Когда Ундсет вышла оттуда, на лице у нее читались одновременно облегчение и тревога.

– Он здоров, насколько я могу судить. Я, конечно, никогда прежде не лечила пегасов, однако анатомически они на удивление мало отличаются от лошадей. Но он убит горем! Жеребята, наверное, единственная наша надежда вернуть ему вкус к жизни. Если он еще и детей потеряет… – Ундсет озабоченно покачала головой. – Вы должны их спасти, Барнабас!

– Мы работаем над этим, – отозвался Барнабас. – Эх, было бы у нас немного больше времени!

8. Дальний путь и мало времени

Дикие животные – это как целая библиотека непрочитанных книг. Бездумно уничтожать их, как мы это делаем, – все равно что побросать все книги в огонь, даже не заглянув в них.

Конгрессмен Джон Д. Динджелл

В комнате, где Гильберт Серохвост составлял свои несравненные карты, людям было не повернуться, не говоря уж о троллях вроде Хотбродда. Даже посетителю размеров Мухоножки промежутки между горами книг и журналов казались труднопроходимыми узкими расщелинами. Все выглядело в точности как на портовом складе, где Бен впервые повстречался с белой крысой. Стопки источников и материалов грозили обрушиться каждую секунду. Позавчера такая лавина накрыла юного ниссе, сунувшего в книжки любопытный нос. Хорошо еще, что дети ниссе не отличаются хрупкостью.

Гиневер приоткрыла дверь, как всегда, очень осторожно – и все равно они с Беном тут же увязли по колено в бумажном оползне. Он состоял не только из книг, картонных коробок и каталожных карточек. Куда там! Выписки и распечатки, ракушки, открытки, заморские сувениры и гусиные перья… Казалось невероятным, что в этой обстановке Гильберт составляет карты, дававшие Визенгрундам весьма упорядоченное представление о мире.

– Гильберт?